«Мы находимся между постсоветским и посткоммунистическим пространством»

Интервью участника Международного симпозиума «20 лет: политическая и экономическая эволюция в посткоммунистической Европе» Алвидаса Медалинскаса, руководителя Центра международной политики в Вильнюсе.

Видеозапись полной версии интервью

— Расскажите о политологических аспектах трансформации, которая произошла в Литве за последние 20 лет?

— Мы должны были пройти две трансформации. И находимся между постсоветским пространством и посткоммунистическим, потому что одни преобразования происходили в постсоветском пространстве, мы были частью СССР, а другой момент возник после 1990 года, после бархатных революций, поющих революций и у нас, и в Восточной Европе, когда наши три страны, три республики подключились к процессу присоединения к ЕС.

Мы выходили из постсоветского пространства, и нам нужно было преодолевать те проблемы, которые были в посткоммунистическом обществе, а уже после 2004 года, когда Литва стала членом ЕС и НАТО, мы вообще вышли из постсоветского пространства. Какие это проблемы? Единственное, что осталось — это зависимость от энергетики, это сейчас главный вопрос и задача политиков — как обеспечить независимость энергетики Литвы, потому что, если мы говорим об отношении Литвы и России, то энергетика не является только экономическим, но и политическим вопросом. Экономически все нормально — ты платишь деньги, получаешь газ. А тут по-другому — мы в Литве до сих пор имеем одни из самых больших цен в Европе за кубометр газа. Мы зависим от трубы, это нас вынуждает к тому, что мы должны искать присоединения к энергетическим сетям Польши и Швеции, что мы должны получить свой газовый терминал сжиженного газа и построить атомную электростанцию.

А что касается трансформации посткоммунистического пространства — это понятно, это построение демократического общества, правового государства. Мы думали, что мы его уже построили, но сейчас оказывается, что наши страны, если говорить о Центральной и Восточной Европе, переживают большие проблемы, которые касаются доверия к институтам власти. Например, парламент является одной из наименее популярных институций в стране, партии совсем непопулярны, к тому же олигархи оказывают влияние на прессу. Она свободная, но она экономически зависимая. В вопросах построения политического общества с демократическими ценностями мы еще в пути. Я уж не говорю о правовом поле — доверие к судам, к прокуратуре у нас очень маленькое. Потому что влиятельные люди уходят от преследования по закону. Все эти вопросы нам нужно решать, и это те вопросы, которые решают все посткоммунистические страны. Но зато авторитарной власти у нас нет, или суды, которые работают под звонок от главных политиков — такого нет. Я уже не говорю про ситуацию Грузии, на которую напала Россия, или энергетические конфликты, которые имеет Украина. Вот из этого мы вышли, мы вошли в ЕС, наша стабильность, безопасность региона сильно увеличилась. И появились дополнительные возможности — в ЕС есть разные фонды, программы, более широкий рынок и так далее, это плюс. Вот главные моменты, которые мы сейчас переживаем.

— В вашей стране не видно большого желания сотрудничества с Россией?

— Мы этого вопроса даже не коснулись. Я бы сказал так, у нас было стремление в Европу, оно было главным до 2004 года, а сейчас больше людей вспоминают, какие были связи на уровне интеллигенции. Я помню, какие хорошие у нас были связи с российской интеллигенцией, были встречи с учеными, художниками, писателями, все это очень сильно развивалось. Потом в какой-то момент связи оборвались, но это не экономические связи, их можно восстановить, было бы важно навести мосты между интеллигенцией, есть такой интерес. Есть и экономический интерес, только нет желания войти в постсоветское пространство, геополитический курс выбран ясно, но то, что мы знаем русский язык, можем общаться, знаем культуру, имеем много друзей здесь — это другой момент, и это дает возможности для возобновления сотрудничества.

— Мы знаем, что в Латвии есть серьезный вопрос, связанный с большой русской диаспорой. Как с этим обстоят дела в Литве?

— В Литве такого вопроса нет. В Литве 80% литовцев, русских меньше 10%, но я бы не сказал, что это главное. Были другие важные моменты, когда мы восстановили свою независимость, мы сразу сказали, что права граждан Литовской Республики получает любой человек, который жил там. То есть, те, кто жили, неважно, какой у них язык, какое вероисповедание, они могли остаться. Кое-кто уехал, но это они сами решили, выталкивания не было, а многие остались, и они живут, и проблем с этим нет. Есть русские школы, я политик, в моем округе было 60% русскоязычного населения, но они все говорили по-литовски и выбирали литовца.

— Что касается отношений с Украиной — после устремления Украины в сторону Европы, произошли ли изменения в ваших отношениях?

— Когда мы говорим об Украине или Грузии, что бы там ни происходило, для Литвы это событие, это не только политическое, но и эмоциональное, психологическое что-то. Украинец или грузин для литовца — очень хороший человек, даже если он иногда плохой. И поэтому когда была оранжевая революция, это было на первых полосах, даже когда этого не было в других странах. Конечно, более положительно смотрят, когда Украина выбирает проевропейский курс, не так, как сейчас.

— Как вы считаете, Украину как государство в ЕС ждут?

— Украина — большое государство, я думаю, что в этом проблема. Потому что ЕС имел много проблем даже с тем, чтобы интегрировать такие небольшие государства, как Польша и Румыния. Эмоционально Украина признается членами Европарламента как часть Европы. А как решить геополитические вопросы — это другой момент. И еще момент — состояние власти. Сейчас Украина остановилась на прагматическом расстоянии от Европы, нынешней власти главное — бизнес-отношения. Для Европы это тоже важно. А большие геополитические вопросы как бы оставлены в стороне. ЕС сам выходит из кризиса, мир выходит из кризиса. Все вопросы будут решаться после этого. Понятно, что ЕС нужно будет принимать решение по поводу двух больших государств — Турции и Украины. И с этой точки зрения эмоционально Украина ближе к Европе, чем Турция.

Анастасия Астахова, специально для Новостной службы портала ВШЭ