Современный капитализм и корни кризисов

Видеозапись

Конференция «Укорененность и за ее пределами: объясняют ли социологические теории экономическую реальность?», проведенная ВШЭ с 25 по 28 октября, была по-настоящему редким событием — в ее организации объединились ведущие силы экономической социологии всего мира. На первом пленарном заседании выступили профессор Университета Кардиффа Гленн Морган и профессор Гарвадского университета Фрэнк Доббин.

Гленн Морган, Вадим Радаев

Конференция проводилась при активном участии трех крупнейших социологических ассоциаций планеты. Официальными организаторами выступали ко­митет «Хозяйство и общество» Международной социологической ассоциации и исследовательская сеть по экономической социологии Европейской социоло­гической ассоциации. Активное содействие оказывала секция экономической социологии Амери­канской социологической ассоциации. Непосредственным устроителем конференции в Москве выступила Высшая школа экономики.

Редкость события обусловлена тем, что ассоциации проводят свои конгрессы раз в несколько лет, с разным временным шагом, соответственно, и конференции их структурных подразделений (interim conferences) в промежутках между конгрессами проходят в разные годы. Предыдущая совместная конференция ко­митета «Хозяйство и общество» Международной социологической ассоциации и исследовательской сети по экономической социологии Европейской социоло­гической ассоциации прошла более десятилетия назад.

В нынешней конференции участвовали около 200 социологов из Австралии, Англии, Бразилии, Германии, Канады, Новой Зеландии, США, Франции и других стран. Темами дискуссий стали развитие новой экономической социологии, оценка достоинств и ограничений данного подхода при объяснении ключевых экономических проблем. Среди темы, которые обсуждались на конференции, были финансовые рынки, глобализация и развитие современного капитализма, рынки труда, значение культуры в современном хозяйстве, инновации и организации и другое.

Вадим Радаев

О другой встрече социологов-экономистов, состоявшейся в Москве в 1998 году, вскоре после дефолта и девальвации рубля, вспомнил профессор Корнелльского университета Виктор Ни. «Это был очень тяжелый момент для российской экономики, — отметил он. — Но и социологам было очень важно «перегруппироваться», начать думать над тем, как развивать социологию в позитивном направлении. Сегодня я рад видеть, что экономическая социология в России не просто пришла в себя, но и проявляет лидерские качества. Проведение нынешней конференции является тому подтверждением».Открывший конференцию первый проректор Высшей школы экономики Вадим Радаев напомнил, что предыдущая совместная конференция экономических социологов состоялась 12 лет назад, и тоже в Москве. Он рассказал, как за это время московский организатор конференции, Высшая школа экономики, выросла в один из ведущих национальных университетов, с мощным исследовательским началом, в том числе с сильнейшим в стране направлением социологических исследований.

Профессор Ни стал председателем первого пленарного заседания конференции, посвященного теме «Развитие капитализма и институциональные изменения». Доклады на нем представили профессор Университета Кардиффа Гленн Морган и профессор Гарвадского университета Фрэнк Доббин.

В докладе «Capitalisms and Capitalism in the 21st century» Гленн Морган провел грань между Капитализмом («с большой буквы») как мировой системой хозяйствования и национальными капитализмами, имеющими собственные особенности, институты, элиты. Было время, когда капитализмы и Капитализм развивались рука об руку. Однако глобализация увеличивает давление на капитализмы отдельных стран за счет увеличения влияния международных рынков, международных элит на внутренние институты и элиты.

Современный Капитализм по Моргану отличают многорыночные стратегии, географическая мобильность, сетевые формы руководства, проблемы с созданием стоимостей на нестабильных рынках, разрыв связи между отдельными звеньями цепочки по созданию новой стоимости (каждое звено может быть организованно и структурировано совершенно по-своему).

Самим своим существованием глобальный Капитализм оказывает давление на все стороны национальных капитализмов — налоговую политику государств и корпораций, рынки труда и системы социальной защиты, на систему образования и поддержки бизнеса государством.

Соответственно, этот процесс привел к реструктуризации и борьбе внутри национальных элит. В США и Великобритании выросла роль финансовой элиты, в Китае появилась система планирования преемственности, в Восточной Европе это привело к борьбе между элитами, в стабильных обществах, таких как Франция или Япония, элиты в целом модернизировались, но напряжение внутри них растет. Наконец, началось формирование европейской элиты внутри ЕС и глобальной элиты посредством транснациональных институтов.

Все эти процессы столкнулись с кризисом 2007-2009 годов, который Морган, по аналогии с Великой Депрессией, назвал началом периода Великой Умеренности (Great Moderation). В этом периоде обозначаются противоречия между Капитализмом и капитализмами, поскольку любые намерения национальных правительств сталкиваются, так и или иначе, с действиями глобальных фирм и организаций. В сочетании с необходимостью ужесточения денежной политики это создает давление на национальные элиты изнутри, ставя их перед вызовами, каких они не испытывали за весь послевоенный период.

Морган приходит к следующим выводам о современном состоянии Капитализма: он («большой» Капитализм) продолжает расширяться и модернизироваться. Однако его рост и развитие ограничивают кризисы, которые он же и вызывает в капитализмах, подвергая ударам укорененные национальные институты.

Национальные капитализмы не могут более поддерживать соответствие потребления и производства, поскольку не в силах уже использовать кредитные механизмы для поддержки государственного либо индивидуального потребления. Некоторые из них в силу этого не в состоянии гарантировать социальный мир.

Взаимозависимость банков и государств, создаваемая финансовыми рынками, ставит под угрозу экономическую стабильность и политику ужесточения уже в международном масштабе. Государства на сегодня не могут решить свои проблемы, действуя в одиночку, но и коллективные действия не делают их сильнее.

Капитализм как система разукорененных (disembedded) экономических отношений расширяется и развивается неожиданными и непредсказуемыми путями, задевая и подчас разрушая укорененные социальные порядки.

Возможность «двойного движения» по Поланьи, предполагающему параллельное развитие глобализации и укорененных национальных институтов, зависит от наличия сильных государств и их способности действенно влиять на свою экономику и даже на международные порядки. Однако, считает Морган, поскольку глобализация замешана на идеях неолиберализма, в нынешних условиях для такого варианта нет перспектив.

Окончательный вывод Моргана пессимистичен: сильный Капитализм в сочетании со слабыми капитализмами порождают национальную и региональную неопределенность, приводят к локальным социальным кризисам с вероятностью выплеснуться за национальные границы и задеть остальных.

Фрэнк Доббин в своем докладе «The Fund-Manager-Value revolution: how institutional investors rewrote shareholder value» проанализировал, как изменение корпоративных ценностей в США, ставшее следствием кризиса 1970-х годов, подготовило почву для последних финансово-экономических кризисов.

Свой главный аргумент профессор Доббин сформулировал так: рост институциональных инвесторов (в том числе распоряжавшихся пенсионными накоплениями), игравших все более заметную роль в формировании корпоративных стратегий, привел к тому, что менеджмент компаний стал заботиться в первую очередь о собственных интересах, а не интересах акционеров. Из всего «меню ценностей» менеджеры выбирали те, что поощряли рискованные операции, сулившие большие прибыли им самим. Ситуация осложнялась тем, что и сами институциональные инвесторы также становились заложниками рискованных корпоративных стратегий. Один из самых показательных, на взгляд Фрэнка Доббина, примеров адаптации таких ценностей — судьба компании Enron.

При этом поиск новых стратегий менеджмента и развития компаний не был прихотью, он был необходим в условиях стагнации американского бизнеса в 1970-е годы. Решения предлагались самые разные. Очень популярным было изучение японского опыта корпоративного управления. Другие исследователи говорили, что ответ на американские проблемы стоит искать в Италии, где семейный бизнес состоит из множества небольших фирм. Кто-то предлагал ориентироваться на государственный капитализм, ссылаясь на успехи французской промышленности.

Наконец, была предложена так называемая теория агентских отношений (agency theory). Она объясняла стагнацию тем, что менеджмент американских компаний был занят не предпринимательством (которое неизбежно связано с риском), а «строительством огромных империй, которые бы сделали их бизнес бессмертным». Теория агентских отношений указывала, что такой подход является ошибочным. Что предлагалось сделать вместо этого? Менеджеров нужно было «отучить» от создания безграничных корпораций и «приучить» к тому, что они «должны делать деньги для инвесторов».

Теория включала несколько предписаний по успешной работе с инвесторами. Во-первых, менеджеры должны были фокусироваться на увеличении стоимости акций фирмы, получая за это соответствующие бонусы и компенсации. Предполагалось, что не дивиденды, а возможность выгодно продать акции отвечают интересам акционеров. «Вот почему Apple никогда не заботился о выплате дивидендов», — заметил Фрэнк Доббин.

Второе предписание касалось прозрачной финансовой отчетности. Компании необходимо быть максимально открытой, чтобы инвесторы могли принять решение, вкладывать в нее средства или нет.

В-третьих, менеджерам рекомендовалось заниматься проектами лишь в той индустрии, которую они хорошо знали. Планирование деятельности в других секторах брали на себя инвесторы. Кроме того, необходимо было прекратить вкладывать собственные доходы в развитие новых бизнесов — для этих целей, согласно теория агентских отношений, можно было привлекать кредиты. А контроль за всей этой деятельностью должен был находиться в руках независимого совета директоров.

Эти предписания, действительно, были направлены на усиление предпринимательской активности компаний, но в них самих крылось противоречие. С одной стороны, они поощряли к большему риску (зарабатывайте больше, увеличивайте капитализацию, берите в долг на новые проекты). С другой — тут же вводили ограничительные меры. О каком свободном предпринимательстве может идти речь, если компания обязана сразу раскрыть все свои карты, а любое начинание может быть «забраковано» советом директоров? Развивать производство? Отлично. Но почему только в одном секторе? Не складывать все доходы в одну корзину? Разумно. Но зачем же вместо этого залезать в долги? Даже установка на повышение стоимости акций была чревата тем, что менеджмент откажется от любых действий, выгодных в долгосрочной перспективе, которые приведут к краткосрочным потерям, и, наоборот, захочет максимизировать краткосрочную прибыль, не считаясь с долгосрочными последствиями такого решения.

Впрочем, главная опасность, по мнению Фрэнка Доббина, заключалась даже не в этом, а в том, что из всех декларируемых предписаний институциональные инвесторы были заинтересованы в соблюдении лишь двух — пресловутой финансовой прозрачности и «привязке» эффективности работы менеджеров к стоимости акций. «Бонусы институциональным инвесторами были основаны на том, насколько за год выросла стоимость управляемого ими портфеля, — пояснил докладчик. — Если его цена за год выросла, ты получал огромный бонус. При этом если на следующий год цена портфеля рухнет, это уже не твои проблемы, бонус у тебя никто не отберет. Так что, управляя инвестиционным портфелем, менеджер из года в год ищет рост и может позволить себе игнорировать спады. Худшее, что с ним случится, — это увольнение. Но бонус-то останется при нем».

Точно так же стали работать и топ-менеджеры корпораций, искавшие краткосрочный рост и не особо заботившиеся о том, насколько устойчивым будет положение их компании в будущем. Поэтому крах Enron в 2001 году и финансовый «пузырь», лопнувший в 2007 году, были неизбежными последствиями того пути развития, которого в последние 20-30 лет придерживались американские корпорации. «Проблема, с которой мы имеем дело сейчас, заключается в том, что  ни одна из предложенных в последнее время реформ не направлена на изменение принципов этой новой формы корпоративного капитализма», — заключил Фрэнк Доббин.

 

Игорь Стадник, Олег Серегин, специально для новостной службы портала ВШЭ

Фото Никиты Бензорука