«Стоит ли идти в обратном направлении?»

7 апреля в рамках XI Международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества состоялся круглый стол «Закон, правоприменение и интересы хозяйствующих субъектов — применимо ли прецедентное право в России?».

Может ли российский бизнес доверять российскому суду? Как соотнести «правила игры», установленные на уровне бизнеса и бюрократии, с формальной буквой закона? Как связать экономическую целесообразность и законодательные нормы? Кто уполномочен создавать правовые прецеденты в России? И кто сможет им следовать? Ответы на эти вопросы попытались найти участники круглого стола, ведущими которого стали научный руководитель ГУ-ВШЭ Евгений Ясин и декан факультета права ГУ-ВШЭ Евгений Салыгин. Российская судебная власть на встрече была представлена одной из своих знаковых фигур — председателем Высшего арбитражного суда РФ Антоном Ивановым, который в своем выступлении попытался примирить экономистов и юристов, апологетов континентальной и англосаксонской судебной модели, реформаторов и консерваторов.

Отмечая изменения в работе арбитражных судов за последние годы, Антон Иванов обратил внимание на то, что они в значительной степени связаны с трансформацией структуры крупного российского бизнеса: в арбитраж теперь обращаются не фирмы-однодневки, судьба которых напрямую зависит от принимаемого судебного решения, а серьезные компании, не планирующие бесследно исчезать с рынка. Катализаторами интенсивности обращений в арбитраж стали экономический кризис и «исключение других принудительных вариантов разрешения хозяйственных споров». Но загрузка судов по стране неравномерна, основная масса разбирательств случается в промышленных регионах, а вот активность арбитража где-нибудь на Кавказе находится на уровне, близком к нулевому.

Работы у 30 тысяч судей прибавляется еще и потому, что российский бизнес крайне неохотно соглашается разрешать споры в досудебном порядке и заключать мировые соглашения. Кроме того, некоторые бизнесмены пытаются договариваться о разрешении спора не с оппонентом, а с судьей. «Важно создать ситуацию, при которой бизнес бы не рассматривал суд как способ незаконно решить свои проблемы за счет противоположной стороны», — подчеркнул в связи с этим Антон Иванов.

Одним из шагов на этом пути может стать обращение к практике использования судебных прецедентов. В этом случае судьи, которые довольно часто имеют право расширительного толкования норм закона, могли бы при вынесении решения ссылаться на мнение своих коллег, рассматривавших аналогичные дела. Такая своеобразная «коллегиальность», возможно, защитила бы отдельных судей, особенно в регионах, от давления со стороны участников хозяйственного спора.

Другой аспект принятия качественных и мотивированных судебных решений, за развитие которого особенно ратуют представители бизнеса, — это применение экономического анализа при рассмотрении дел в арбитраже. Правда, это оружие — обоюдоострое. Если бизнесмены надеются с помощью результатов экономического анализа отбиться от обвинений в сговоре или монополизации рынка, то арбитражные судьи — например, подтвердить случаи ухода от уплаты налогов. Кстати Антон Иванов довольно эмоционально отреагировал на реплику из зала, касавшуюся «презумпции виновности» предприятий, практикуемой арбитражными судами при рассмотрении налоговых дел. «А вы, что, хотите, чтобы жирные коты от бизнеса и дальше обдирали общество и уводили свои средства в оффшоры, прикрываясь при этом презумпцией невиновности?» — удивился председатель Высшего арбитражного суда.

Но суды, по словам Антона Иванова, могут хозяйственные споры не только разрешать, но и предотвращать — в том случае, если будет принято законодательство, которое бы позволяло представителям арбитража выступать посредниками на стадии досудебных разбирательств. По иронии обстоятельств, противниками наделения арбитражных судов такой консультативной функцией выступают как раз фискальные органы, вероятно, опасающиеся, что их налоговые претензии к бизнесу будут сниматься не доходя до суда.

Отвечая на вопрос Евгения Ясина о том, насколько широким может стать применение прецедентного права в России, Антон Иванов сказал, что не ставил бы задачу перестроить российскую систему права по англосаксонской модели. Российские судьи и суды, по его мнению, еще не «дозрели» до того, чтобы стать альтернативой официально принимаемым законам. Евгений Ясин, в свою очередь, заметил, что научить судей выносить правосудные решения без повседневной практики не получится, а в странах с прецедентным правом у судей есть стимул судить честно. «Закон дает судье определенную свободу в принятии решений, но судья за эту свободу платит, — полагает научный руководитель ГУ-ВШЭ. — Цена — это его репутация. Если окажется, что он мздоимец, его карьера закончится».

Беспокоиться о своей репутации судье-коррупционеру в России приходится куда меньше. Россия слишком большая страна, чтобы можно было уследить за каждым судьей, а проступок одного судьи не должен приводить к «огульному шельмованию» всей судебной системы, считает Антон Иванов. Кроме того, подавляющее большинство сообщений о фактах коррупции в судах никогда не подкрепляется конкретными свидетельствами. «Ну и какие решения можно принимать на основе таких жалоб?» — развел руками глава Высшего арбитражного суда, одновременно напомнив, какой критике он подвергся за то, что за пять лет сменил 60% председателей арбитражных судов в регионах.

Взгляды бизнес-сообщества на проблемы арбитража и прецедентного права изложили ординарный профессор, заместитель директора Института анализа предприятий и рынков ГУ-ВШЭ Светлана Авдашева и старший научный сотрудник того же института Юрий Симачев.

Юрий Симачев привел данные опросов предпринимателей, которые свидетельствуют, что причинами для обращения в арбитраж являются не столько действия конкурентов, сколько нарушения, допускаемые органами исполнительной власти. В период кризиса положение еще более осложнилось из-за «поспешного принятия ситуативных законов, которые подстраивались под крупный бизнес». Как принятые нормы скажутся на работе небольших предприятий, мало кому было интересно.

«Я недавно прочел у вас, Антон Александрович, — обратился к председателю Высшего арбитражного суда Юрий Симачев, — что, по вашему мнению, предприятия имеют слишком легкий доступ к инициации судебного производства. А, может быть, лучше затруднить этот доступ госорганам? Ведь у бизнеса, особенно малого, иного способа защиты своих прав нет. Введение дополнительных издержек на обращение в суд для таких компаний мне кажется неправильным».

Светлана Авдашева, подчеркнув важнейшую роль арбитража в создании институтов, которые способствуют развитию экономики, с сожалением отметила, что суды «пока не готовы идти на гибкое применение норм, заложенных в нашем законодательстве». Особенно это заметно в сфере антимонопольного регулирования. Не менее важно стимулировать разработку и применение экономического анализа при выработке законодательных норм и правил. Слишком часто, по мнению Светланы Авдашевой, экономический анализ при вынесении судебных решений подменяется «чисто спекулятивными аргументами». Для проведения таких экспертиз она предложила привлекать экономические вузы.

Резюмировала дискуссию ординарный профессор, заведующая кафедрой судебной власти и организации правосудия ГУ-ВШЭ, советник Конституционного суда России Тамара Морщакова. Она констатировала, что судебная система в настоящее время создает помехи для экономического развития страны, хотя в нормальной ситуации правосудие должно меняться, откликаясь на требования, диктуемые экономикой. Моторами совершенствования судопроизводства являются специальные суды, и специализация должна нарастать как внутри арбитража, так и внутри общей судебной системы. Тамара Морщакова согласилась с тем, что фильтры на подступах к судам должны усиливаться с помощью развития мировых процедур, но правосудие в любом случае должно быть равным для всех, а «правовой характер решений судебной власти возможен только в условиях полной судебной независимости».

Касаясь темы прецедентов, Тамара Морщакова напомнила, что в английской правовой системе они появились ввиду нехватки статутов и впоследствии вливались в нормы формального законодательства. Так стоит ли России сейчас идти в обратном направлении? Решение проблемы Тамара Морщакова видит в другом - использовании прецедентов как своего рода иллюстративных материалов к постановлениям пленумов высших судов, которые являются обязательными для нижестоящих судебных инстанций. Для этого необходимо развивать каналы распространения информации о выносимых судебных решениях, которые сделали бы их доступными, а анализ этих решений и выделение ключевых, наиболее «поучительных» из них должен стать еще одной обязанностью высших судов.

Но, совершенствуя судебные технологии, не нужно забывать о главном — авторитете закона и суда. Судебные решения не становятся справедливыми только потому, что их выносит авторитетный судья. Напротив, судья зарабатывает свой авторитет потому, что выносит справедливые решения. Об этом Тамара Морщакова призвала задуматься не только судебное, но и бизнес-сообщество. «Нельзя исходить из тезиса, что закон не может быть соблюден и никогда не будет соблюден», — резюмировала она.

Олег Серегин, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Полины Фроловой