Веб-пространство: германские законы с «летучей компетенцией»

26 апреля на факультете права ВШЭ выступил начальник отдела информатизации управления финансов земли Бавария (Германия) Андреас Росс с докладом «Защита неприкосновенности частной жизни в Интернете: опыт Германии и Европейского Союза».

Открывая встречу, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права ВШЭ Михаил Краснов отметил, что Интернет несет много возможностей, но с ним связано и много проблем, которые становятся особенно злободневными, когда касаются конституционного права на неприкосновенность частной жизни. Андреас Росс начал выступление с обзора законодательства Германии, которое регулирует функционирование информационного пространства в сети Интернет. Существует много правовых актов в этой сфере: Гражданский кодекс, Закон о защите персональных данных, подзаконные акты ведомств и другие. Но все эти акты достаточно фрагментарно регулируют Интернет-пространство. Совсем недавно в Германии принят специальный Закон о медийном регулировании. Но и он — по немецким меркам — достаточно лаконичный (всего 40 параграфов).

В Германии законодательством и правоприменительной практикой выработаны следующие правила. У каждого контента есть свой правообладатель, который и несет ответственность в случае нарушений прав пользователей. Истец может обратиться в любой суд на территории Германии независимо от того, где он проживает или где произошло нарушение его прав. Немецкие суды правомочны решать дела и в том случае, если права немецкого пользователя были нарушены на территории Швейцарии или Австрии. Такой механизм подсудности называется «летучей компетенцией». В Германии правообладатели контентов постоянно мониторят интернет-пространство в целях выявления нарушений.

Нарушителю авторского права или смежных прав в Интернете зачастую по IP-адресу приходит письмо из адвокатского бюро, в котором предлагается прекратить нарушение и компенсировать правообладателю ущерб в размере от 400 до нескольких тысяч евро. Если нарушитель не выполнит условия, то материалы передаются в суд. Нарушители, как правило, реагируют на претензии незамедлительно. Большинство нарушений связано с распространением порно-материалов. «Заинтересованные лица» предпочитают не доводить дело до суда, потому что хотят избежать огласки.

Защите в Интернете подлежат тексты, видеоматериалы, а также фото. Ни одна деталь не ускользает от правовой защиты. Субъект ответственности должен быть найден в любом случае. При спорных ситуациях проблема решается однозначно: либо у лица есть право на распространение материалов и соответствующий договор, либо он несет ответственность, так как не может подтвердить свои права. Суд установит пользователя и возложит не него ответственность, независимо от того, кто реально совершил правонарушение за данным компьютером.

Возможна и ответственность за чужой контент. Провайдеры несут ответственность не в полной мере: учитывается их посредническая роль. В этих случаях, как правило, устанавливается лицо, создавшее условие для правонарушения. Ответственность по ряду дел достаточно гибкая — прекращение правонарушения. Однако она адекватна правовому подходу, поскольку зачастую представляет собой ответственность без вины. При установлении вины обязательно фиксируется тот факт, что пользователь не защитил свою сеть паролем. Даже если его не было дома, а информация грузилась, он будет нести ответственность за создание технических предпосылок правонарушения.

Андреас Росс познакомил аудиторию с конкретными делами по защите неприкосновенности частной жизни в Интернете. Одно из них было связано с уничтожением архивных данных. Истец, совершивший в прошлом убийство известного актера и отбывший положенный срок, потребовал убрать его ФИО из Интернет-архивов. Он не мог устроиться на работу: руководители организаций проверяли информацию о нем и отказывали соискателю в трудоустройстве. Истец попросил защитить его право, которое хотя прямо и не является конституционным, но представляет собой так называемое общее личное право. Лектор обратился с вопросом к слушателям: какое бы решение по этому делу приняли они?

Мнения кардинально разделились: одни ратовали за защиту неприкосновенности частной жизни и удаление информации из Интернет-архивов, другие говорили, что это опасная тенденция — сначала почистим Интернет, потом библиотеки и бумажные архивы. Андреас Росс резюмировал, что в этом деле победу одержал публичный интерес. Аргументы суда были следующие: общество должно знать о событиях, тем более, тех, которые имеют общественный резонанс (в данном случае убийство актера); истец совершил преступление и его требование в свете общих тенденций не может подлежать абсолютной защите; веб-архив, содержащий информацию о прошлом событии не распространял ее агрессивно; возможность членов общества (в данном случае работодателя) по поиску информации не должны быть ограничены. Лектор обратил внимание на Кодекс саморегулирования прессы, в соответствии с которым при иных условиях ФИО преступника не раскрывается в публикациях.

Еще один пример защиты неприкосновенности частной жизни в Интернете касался законности деятельности «рейтинговых платформ» и защиты такого общего личного права, как «распространение информации обо мне». Учительница школы, которую по заданным параметрам ученики в Интернете оценили достаточно низко, обратилась в суд с иском об удалении информации о ней и прекращении работы этой «рейтинговой платформы».

Лектор снова обратился с вопросом к слушателям: какое бы решение по этому делу приняли они? И снова обнаружились полярные позиции. Одна из участниц отметила, что если бы мнения об учительнице высказывались не анонимно, то это не было бы нарушением. Эту позицию не поддержали профессор кафедры конституционного и муниципального права Михаил Краснов и доцент кафедры Светлана Васильева. По их мнению, раскрытие ФИО ученика могло бы обернуться репрессиями в отношении него со стороны преподавателя. Аспирант этой кафедры Антон Лебедев обратил внимание на расширение границ свободы слова, когда речь идет о критике должностных лиц. К ним, очевидно, можно относить и учителей государственных школ. Поэтому суд должен был отказать истице, которой следовало бы относиться к такой критике с известной долей терпения.

Андреас Росс резюмировал доводы, ссылаясь на решение суда по этому делу. На деятельность «рейтинговых платформ» распространяется свобода выражения мнений. Рейтинг составлялся по заранее заданным адекватным параметрам, которые суд оценил положительно: в Интернете был конкретный вопрос, на него давался конкретный ответ, исключая при этом «критиканство». Анонимное мнение в этом случае также пользуется защитой.

А вот в другом решении суда была признана незаконной деятельность «рейтинговой платформы» под названием «Гнилые соседи» прежде всего потому, что на ней содержались только личные оскорбления.

Также Андреас Росс рассказал о правовых оценках использования органами власти Германии «умных камер». Умными они называются потому, что умеют распознавать (идентифицировать) конкретных лиц и детально отслеживать их перемещение. Использование этих камер касается еще одного общего личного права — права на информационное самоопределение. Это право фиксирует границы информации, которую о конкретном лице могут знать как органы, так и частные лица. Правовым основанием установления таких камер является только проведение публичного мероприятия (демонстрации, митинга, шествия, пикетирования). Хотя и здесь есть опасность отслеживания правящим режимом нелояльных власти политиков, участвующих в массовых протестных мероприятиях. Других законных оснований использования этих камер в Германии не предусмотрено.

Среди вопросов, прозвучавших после выступления Андреаса Росса, был и такой: какова роль саморегулируемых организаций в пресечении нарушений в Интернет-пространстве? По словам А.Росса, значимость этих организаций в Германии в данном аспекте невелика, провайдеры при любой возможности избавляются от той или иной информации, которую обязаны хранить, и порядок в этой сфере наводит государство. Завершая встречу Михаил Краснов поблагодарил гостя за выступление, а также — научного сотрудника Регенсбургского университета Андрея Румянцева, который осуществлял последовательный перевод лекции с немецкого на русский и давал интересные комментарии.