Не ограничиваться академическим обсуждением

9 февраля в Высшей школе экономики прошла международная конференция «Административные барьеры и предпринимательский климат в России», проведенная совместно ГУ-ВШЭ и американским Центром международного частного предпринимательства.

Открывая конференцию, проректор ГУ-ВШЭ Андрей Клименко подчеркнул, что в ГУ-ВШЭ традиционно много внимания уделяется вопросам административной реформы в РФ, а словосочетание «административные барьеры» нередко звучит в Высшей школе, поскольку здесь на постоянной основе ведутся научные разработки, направленные на снижение этих самых барьеров и развитие предпринимательства. Весьма важно при этом не ограничиваться лишь академическим обсуждением подобных вопросов, но шире вовлекать в этот процесс представителей самого бизнеса, чему призвана содействовать и нынешняя конференция.

Одна из инициаторов проведения форума, президент Межрегионального общественного фонда «Деловая перспектива» Дина Крылова отметила, в частности, и ту большую роль, которую играет американский Центр международного частного предпринимательства (CIPE) по созданию благоприятного предпринимательского климата в России, сотрудничая с Общероссийской общественной организацией малого и среднего предпринимательства «ОПОРА РОССИИ» и Торгово-промышленной палатой (ТПП) РФ, и реализуя в стране с 2002 года проект «Политика в области продвижения и защиты интересов малого и среднего бизнеса».

«Снижение административных барьеров: возможны ли новые подходы?» — так назвал тему своего выступления президент Института национального проекта «Общественный договор» Александр Аузан, высказавший мнение, что многое, что до сих пор делалось в этой области, нуждается в корректировке. В 2000–2003 годах, напомнил он, в соответствии со Стратегией развития Российской Федерации до 2010 года, известной еще как «Программа Грефа», осуществлялась деятельность по дебюрократизации экономики, направленная на снижение административных барьеров.

— Но все ли получилось, как мыслилось? — сказал Александр Аузан. — И получилось ли хоть что-то? В 2004 году, напомнил докладчик, Президент «ОПОРЫ РОССИИ» Сергей Борисов после мониторинга, проведенного его организацией по изучению ситуации с административными барьерами, воскликнул: «Восемь копеек с каждого рубля оборота уходит на эти самые барьеры!». Но в ответ на это я заметил, что в 2000 году на это уходило 11 копеек. И вырученные три копейки — это был наш реальный результат!».

Однако если посмотреть внимательно на динамику издержек после 2005 года, то практически дореформенный уровень административных барьеров восстановился. Замеры, проводимые Всемирным банком, показывают, что от снижения административных барьеров средний бизнес выиграл больше, чем малый, а участники рынка выиграли в большей степени, чем его потенциальные участники. Там, где были вытеснены более слабые бюрократические группы, считает Александр Аузан, а именно — санитарная и торговая инспекции, пожарный надзор, появились более «серьезные ребята» — правоохранительные и фискальные. И методы изъятия ренты изменились, поскольку возникло то, что называется «выдавливанием». Поэтому то, что задумывалось и делалось в 2000 году, «оказалось лекарством, дающим краткосрочные положительные результаты, но это лекарство в среднесрочной перспективе не дает таких результатов и происходит восстановление болезненного, заблокированного состояния экономики», резюмировал А. Аузан.

— Конечно, образно говоря, «можно прописать пациенту еще одну серию такого же лекарства, — сказал Александр Аузан, — что, по моему ощущению, пытаются делать в России с весны 2008 года. Но потом, боюсь, восстановится прежняя ситуация.

Таким образом, целесообразно вновь говорить об актуальности проблемы. Ведь для бизнеса главным является не вопрос о снижении издержек (а барьеры — это и есть некоторый уровень издержек). Снижение издержек — это только инструмент для достижения неких более важных целей. Для бизнеса это — прибыль. Но если вы не снижаете издержки, а повышаете их, поскольку осваиваете новые рынки?! Однако задача-то состоит не в этом. Если свести к нулю, например, издержки исполнения всех правил, то это приведет (что доказано теоретически в модели нобелевского лауреата Дж. Акерлофа «Ухудшающий отбор»), а практически, к тому, что произошло в начале 1990-х годов в России — к конкуренции без правил, где выигрывает недобросовестный участник.

Бюрократия — это производительный класс. И от чиновников надо требовать производительности; в период дебюрократизации ошибочно считалось, что коллективные действия происходят автоматически, и что если что-то выгодно обществу и бизнесу, то это ими будет сделано. Но это не так. Взять, например, саморегулируемые организации (СРО). Этот процесс перехватили «маргиналы, которые боялись того, что они потеряют рынок».

— Надо решать вопрос покрытия издержек коллективных действий, — отметил Александр Аузан. —  Нужно искать тонкие схемы, и мы их попробовали предложить Казахстану. Конечно, есть группы бюрократов, которые блокируют этот процесс снижения административных барьеров, ибо на любых административных барьерах «сидят» те или иные группы получателей ренты. Говорить о том, что в нашем обществе, где бюрократия крайне влиятельна, мы можем что-то сделать, не учитывая ее интересы, равносильно тому, что водить людей за нос. Поэтому мы предложили принцип компенсационных сделок, необходимый для продвижения тех или иных изменений.

Наконец, по убеждению Александра Аузана, с принятием соответствующего закона работа не заканчивается, а только начинается. Закон должен сопровождаться специальными программами отслеживания, мониторинга, просвещения. Закон «нужно вести». Например, по Закону «О лицензировании отдельных видов деятельности» часть лицензий была отменена в 2001 году, но, несмотря на это в течение пяти лет(!) лицензии выдавались, а прокуратура ничего не делала!

— Речь идет не об изменении риторики, а о новой постановке задач, добавил Аузан. — Ведь мы теперь говорим чиновникам: «От вас требуется, чтобы вы обеспечили определенный уровень общественных услуг и выполнение правил». А для этого нужно проведение мониторингов, оценки, рейтинги, принятие решений по этим рейтингам. И это уже совершенно другая постановка вопроса, нежели в 2000 году.

Затем слово взял президент Фонда поддержки законодательных инициатив Григорий Томчин, выступление которого стало своего рода откликом на выступление А. Аузана.

— Я согласен с докладчиком в том, что нужно сменить риторику, ибо разговоры о снижении барьеров вызывают бешеное сопротивление на всех уровнях, — заметил, в частности, он. - При подготовке Закона «О техническом регулировании в Российской Федерации» ни слова не было сказано о каком-то снижении барьеров, о том, что убирается какая-то проверка. Когда был подготовлен проект первого закона о саморегулируемых организациях, то там ставился вопрос о замене контроля над каждым производителем на контроль за деятельностью всего бизнес-сообщества в конкретной сфере деятельности. Естественно, что вводились механизмы трех составляющих: «потребитель-производитель-власть». Но оказалось, что госчиновники быстро приспособились к ситуации.

По мнению Г. Томчина, «надо построить систему появления у власти политической воли по улучшению конкурентоспособности и повысить уровень принятия решений во власти. Ибо на сегодня выходит так: чем ниже уровень принятия решений, тем хуже для бизнеса. Почему бизнес не пошел в эти реформы? В первый год после принятия закона о техническом регулировании было разработано около ста технических регламентов и начата разработка всех четырехсот регламентов. Этим занялся бизнес. Но при появлении первого же регламента бизнесу «дали по голове». Причем, те, кто финансировал разработку этого регламента».

Что касается административных барьеров, то они, по мнению Г. Томчина, «резко увеличились», поскольку барьеры «насаждает еще и государственный бизнес». А государству, «если оно является регулятором рынка, не следует самому же еще и быть его участником».

По данным выступившего затем вице-президента «ОПОРЫ РОССИИ» Вячеслава Корочкина, в 2006–2008 годах контрольно-надзорными органами ежегодно проводилось около 20 миллионов проверок, из них 85 процентов приходилось на малые и средние предприятия. В 2009 году ситуация некоторым образом стала меняться в связи с принятием федеральных законов №293 и №294. Были исключены внепроцессуальные полномочия органов милиции по проведению проверок предпринимателей и установлена необходимость согласования с органами прокуратуры внеплановых проверок субъектов малого бизнеса. Эта процедура кое-что реально меняет. С 2010 года прокуратура составляет сводный план всех плановых проверок органов контроля и надзора и публикует его в Интернете.

— Это достаточно серьезный шаг вперед, — считает Вячеслав Корочкин. — Причем более 50 процентов обращений органами прокуратуры отвергнуто. То есть после вступления в силу ФЗ-294 на предприятия придут в два раза меньше проверяющих, чем если бы такого закона не было бы принято. Мы можем ожидать существенное снижение количества проверок предприятий.

По данным «ОПОРЫ РОССИИ» в 2009 году более половины опрошенных предпринимателей заявляли, что «почувствовали некоторое снижение административного прессинга, в том числе, со стороны органов внутренних дел». Иными словами, два упомянутых закона сыграли здесь свою положительную роль. «В Подмосковье, — сообщил В.Корочкин, — мы проводили несколько совещаний с представителями МВД, и нам не удалось найти торгующих на рынке предпринимателей, которые жаловались бы на милицию».

— Так, быть может, они просто бояться жаловаться? — последовал вопрос из зала.

— Нет, они не боятся. Мы им гарантировали, что никаких преследований не будет. Быть может, и была дана какая-то команда ОВД области не проверять этих предпринимателей, может быть, это временный эффект. Но если пять-шесть лет назад стоял буквально стон: «Всех "кошмарят", всех проверяют», — то сейчас эта проблема, если она и имеет место в отдельных муниципальных образованиях, весьма мала, — ответил представитель «ОПОРЫ РОССИИ».

Что касается платных услуг, то предприниматели не ощущают сокращения конкретных расходов на получение услуг со стороны государства. «Платные услуги продолжат процветать, даже несмотря на указания Президента РФ, которые прозвучали недавно на встрече с представителями бизнеса в Звенигороде. Чиновники не хотят снижать стоимость платных услуг, которые затрагивают сотни тысяч предпринимателей, и их не волнует в принципе, что такие их действия бьют по конкурентоспособности предприятий». В рамках исследований, проведенных только что «ОПОРОЙ РОССИИ» совместно с экспертами Высшей школой экономики, малый бизнес так оценил свои издержки при получении госуслуг: в розничной торговле они составили 3,2 процента от выручки, в легкой промышленности — 4 процента, в техобслуживании автомобилей — 5 процентов, в сельском хозяйстве — 10 процентов, в медицине — 13 процентов, в том числе, в фармацевтике — 22 процента от выручки. Число государственных муниципальных услуг, необходимых для ведения бизнеса, «часто превышает любые разумные рамки», считает Вячеслав Корочкин, так, «в разных регионах для начала осуществления торговой деятельности необходимо пройти от 5 до 14 государственных услуг». Наиболее затратными для предпринимателей являются получение санитарно-эпидемиологического заключения Роспотребнадзора (стоимость колеблется от 8 до 100 тысяч рублей в зависимости от вида экспертизы); разработка деклараций пожарной безопасности (самостоятельное оформление предпринимателем такой декларации практически невозможно), стоимость услуг — от 20 до 200 тысяч рублей. Стоимость подключения к сети электроснабжения колеблется от трех миллионов рублей в Москве до, скажем, 350 тысяч рублей в Нижнем Новгороде. Что касается получения разрешения на размещение вывески, то с одной стороны, предприятия вроде бы обязаны иметь вывеску, с другой же стороны, законодательство не содержит четкого определения вывески, и для ее размещения на здании необходимо получить согласование как для рекламной конструкции. Оформление через специализированные структуры стоит от 10 до 200 тысяч рублей.

Наибольшие затраты на получение госуслуг в пересчете на компанию наблюдаются в строительстве — семь миллионов рублей в год, в медицине — пять миллионов, в торговле — два миллиона, в техобслуживании — 500 тысяч рублей в год.

А каково соотношение административных и технических барьеров, где заканчиваются одни и начинаются другие? Технические барьеры — это те требования, которые предъявляются к услугам или процессам. А административные — это барьеры, устанавливаемые с помощью определенных процедур.

— Сегодня происходит постепенное понимание взаимосвязи этих видов барьеров и невозможности проведения между ними строгой границы, — сказал Вячеслав Корочкин. — Ибо одни формулируют требования, а вторые — определяют процедуры обеспечения этих требований. Ясно, что при разных требованиях процедуры могут различаться на порядок как по стоимости, так и по длительности. С другой стороны, требования можно сформулировать таким образом, что они заведомо будут невыполнимы.

Но стоит установить неадекватные требования, и уже никакая оптимизация процедур не поможет. Остается только неофициальный путь, то есть взятки (очевидные, в виде конверта инспектору) или не очевидные (с использованием оплаты какой-нибудь государственной услуги или экспертного заключения). С учетом всего сказанного, заметил Вячеслав Корочкин, необходимо принятие Закона о стандартах государственных услуг и административных регламентах.

В.Корочкин коснулся и замечания Г. Томчина о том, что без политической воли все реформы в административной сфере обречены на неудачу.

— А что такое вообще — публичная часть власти? — задал вопрос он. Вячеслава Корочкина поддержал А. Аузан:

— Да, что имеется при этом в виду? Что пара первых лиц в государстве решат вопрос в нашу пользу, а не в пользу наших оппонентов? Но это — не политическая воля. Или имеется в виду, что законы нужно внедрять, отслеживать, добиваться их исполнения? И что вы имеете в виду под политической волей?

— Я как раз имел в виду, что для поддержки решений, принимаемых на различных уровнях государственной властью, нужно какое-то и достаточно серьезное обоснование, — сказал В. Корочкин. — Поскольку мы хорошо знаем, что решения зачастую принимаются не на основании взвешенных аргументов, а на основании неких эмоций, или же усеченной и неполной информации, доходящей до людей, принимающих конкретные государственные решения. А политическая воля — это, видимо, воля высших государственных чиновников, которые должны ее транслировать на нижние уровни иерархии, в том числе — государственной, чего сегодня, к сожалению, не наблюдается. Но для подкрепления этой воли необходимы исследования, в том числе, и экспертов ГУ-ВШЭ, где бы были четко обозначены объемы так называемых псевдорынков, услуг, связанных с сертификацией, с преодолением административных барьеров...

На важность более активного представления бизнесом своих собственных интересов обратил внимание в своем выступлении Андрей Шаров, директор департамента развития малого и среднего предпринимательства Минэкономразвития РФ. Что касается проблемы технического регулирования, сказал, в частности, он, то именно в этой области формируются те правила, которые потом и становятся административными барьерами. За этими правилами устанавливается надзор и если эти правила «установлены несовременно», то от этого страдает весь бизнес. «Очевидно, что если сравнить налоговую реформу и реформу технического регулирования, то голос бизнеса был слышнее в первом случае и счет 1:0 здесь в пользу налоговой реформы», считает Шаров. Не случайно же недавно был принят закон, по которому за подозрение в налоговых преступлениях не применяется такая мера пресечения, как заключение под стражу! «Бизнес поставил этот вопрос, власть его услышала, согласилась и такое решение было принято», — заметил А. Шаров. А можно ли назвать такого рода победы со стороны бизнеса в проблеме технического регулирования? Разве лишь существенное сокращение списка сертификаций. «Если до 14 февраля список по обязательной сертификации и добровольной сертификации представал в соотношении 80–20, то сейчас такое соотношение составляет 49–51 в пользу добровольной сертификации», отметил Шаров. Чего только стоит выведение всех продуктов питания из системы обязательной сертификации! Но это — хирургическая мера, не меняющая саму систему в целом. Сейчас идет процесс подготовки технических регламентов в упрошенном или ином виде.

— Но поскольку все регламенты ложатся ко мне на стол, я хочу спросить: а где же представители бизнеса, где его позиция, его точка зрения, высказанная до того, как текст регламента уже написан? директор департамента Минэкономразвития. — Почему этот текст не тормозит сам бизнес еще до того, как он попадает в министерство? Ведь выходит, что одни чиновники пишут текст, другие его останавливают, а бизнес пребывает в стороне. По техническому регулированию картина именно такая!

А вот что касается административной реформы, то здесь бизнес достаточно активно выключен в процесс снятия административных барьеров. А. Шаров коснулся вопроса саморегулирования организаций бизнеса, отметив и проблемы, и удачные примеры появления СРО.

— На мой взгляд, — сказал он, — сейчас абсолютно незамеченным остался процесс добровольной самоорганизации, что во сто крат сложнее, потому что добровольная сфера самоорганизаций (а зарегистрировано уже около 40 организаций) куда важнее для потребителей, и для общества, и для власти. Так как появляется системный оппонент и партнер для власти в абсолютно разных сферах — в управлении жилыми домами, в химической отрасли, других отраслях хозяйствования. То есть как раз появляются акторы, которые будут формулировать правила со стороны бизнеса. И тогда-то невозможно будет принять регламент по мясу без учета мнения Ассоциации мясников, фармацевтический регламент и Закон о лекарственных средствах — без одобрения такой законодательной инициативы соответствующей ассоциацией. Иными словами, предприниматели должны быть более активны в защите своих интересов с тем, чтобы их голос был слышнее в коридорах власти.

А. Шаров ответил на вопросы из зала, отметив еще раз, что представители бизнеса должны участвовать в работе различного рода технических комитетов, где «обкатываются» проекты технических регламентов во всех областях.

С некоторыми положениями программы «Развитие конкуренции в Российской Федерации», утвержденной в 2009 году Правительством РФ, участников конференции ознакомил директор департамента государственного регулирования в экономике и развития конкуренции Минэкономразвития РФ Александр Пироженко.

Российские предприниматели, сказал он, действуют в гораздо более агрессивной среде, чем их западные коллеги на всех рынках. У них более высоки издержки, меньше возможностей. Необходимо начинать системную работу в России по улучшению предпринимательского климата. Что же может в этих целях сделать государство? Оно может снижать административные барьеры, пресекать незаконное вмешательство чиновников в предпринимательство, развивать инфраструктуру, прежде всего информационную, и содействовать формированию четких и стабильных правил игры. Что касается барьеров, то они могут быть законные и незаконные. На днях в Иркутске прошла конференция по вопросам развития конкуренции в регионах Сибирского федерального округа, на которой обсуждались эти проблемы. Без активного участия бизнеса даже самым прогрессивным и добросовестным чиновникам трудно разобраться в вопросах изменения нормативной среды. Еще действуют в различных, порой, завуалированных формах, барьеры, препятствующие перемещению товаров между соседними регионами. Идет работа по выявлению различного рода незаконных барьеров на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, но, к сожалению, бизнес в этой работе участвует неактивно.

В целом главные выводы утренней сессии конференции свелись к следующему: у российских предпринимателей возможности меньше, а затраты и издержки выше, чем у их коллег в Западной Европе; чтобы предпринимательский климат в России был лучше, бизнесу самому нужно всерьез бороться за создание адекватных правил игры; эта борьба вряд ли сегодня может вестись в комфортных условиях, ибо сейчас никто в России и не ожидает (за некоторым исключением) активного участия бизнеса в формировании и соблюдении таких правил.

Вторую сессию в рамках конференции открыл проректор ГУ-ВШЭ А. Клименко, выступивший с сообщением «Опыт внедрения административных регламентов как инструмента снижения административных барьеров». Воздействие административных регламентов на снижение административных барьеров, сказал, в частности, проректор, для граждан и бизнеса был, видимо, не столь велик, как того хотелось бы, и особенно на первых этапах внедрения регламентов. Но регламенты впервые зафиксировали статус-кво, то состояние, которое административная система имела на момент разработки регламентов; они впервые обозначили права и обязанности и основные процедуры, которые протекают при предоставлении государственных услуг и при исполнении функций. Во-вторых, был получен своего рода «градусник», по которому можно измерять состояние, качество дисциплины исполнения требований, заложенных в регламентах. В каждом регламенте содержится стандарт предоставления услуги, и если этот стандарт соблюдается, то можно говорить, что исполнительская дисциплина и деятельность исполнительного органа хороша. Но если даже все соблюдается, но оценка со стороны гражданского общества (будь то граждане, или представители бизнеса) отрицательная, значит, необходимо менять регламент.

— Сейчас, — продолжил А. Клименко, — намечается переход от технологии оптимизации функционала исполнительной власти, административного реинжениринга к технологии подготовки, рассмотрения и утверждения регламентов, к технологии рассмотрения функций в целом, комплексно, а не только на уровне одного регламента.

Речь идет о степени исполнения самих регламентов, о качестве предоставляемых услуг. При этом нужно менять очень большой «шлейф» в законодательном поле (ведь сами регламенты — это суть административные акты), и надо изменять во многих случаях процедуры правоприменения. Потому изменилась и работа комиссий по административной реформе. При этом возникают вопросы: во-первых, нужны ли эти функции и услуги, может быть, их лучше ликвидировать или передать на саморегулирование? Во-вторых, если эти услуги сохраняются, то как административно, технологически, процедурно улучшить предоставление этих услуг? Наконец, если все улучшено, то только после этого есть возможность переложить все в электронную форму, что делает необходимым электронный сервис. В результате возник сюжет 74 приоритетных электронных услуг. В связи с созданием так называемого электронного правительства этими услугами надлежит заниматься в первую очередь. Но и среди них выделены 12 самых первоочередных видов услуг. В том числе, например, по регистрации транспортных средств и техосмотру автомобилей.

— В подготовке решений очень важно участие независимого бизнеса, который, как дилер, продает автомобили, обслуживает их, выступает в качестве страховых компаний, предлагающих разного рода другие экономические модели реализации тех же самых сюжетов, — подчеркнул А. Клименко.

Заместитель директора департамента государственного регулирования в экономике и развития конкуренции Минэкономразвития Максим Паршин рассказал о том, какая работа проводится в развитии государственных услуг в электронном виде. В частности, открыт портал государственных услуг, в котором уже «охвачено» порядка полутора сотен услуг, и где можно скачать необходимые бланки и формы. Представители Минэкономразвития и ГУ-ВШЭ неоднократно говорили о том, что необходим некий реестр государственных и муниципальных услуг, часть информации из которого будет отражена на портале. С другой стороны, такой реестр должен являться инструментом оптимизации и реинжениринга самих госуслуг, в том числе, сокращения избыточных функций и услуг и как следствие — снижения административных барьеров. Такой реестр, как информационная система создан, и сейчас он является основной портала. Поставлена задача, сообщил также М. Паршин, к концу 2010 года разместить в этом реестре все госуслуги и функции на федеральном уровне. На этапе работы с реестром уже сейчас необходимы специалисты, которые могли бы конкретно оценивать отраслевые услуги, и здесь представители бизнеса могли бы оказать большую помощь.

Владимир Южаков, директор департамента по вопросам административной реформы Центра стратегических разработок, посвятил свое выступление возможностям устранения барьеров при получении предпринимателями услуг в электронном виде. Переход к предоставлению госуслуг в электронном виде, подчеркнул, в частности, он, является одним из способов реального снижения уровня административных барьеров для бизнеса. Этот способ фактически «не устраняет постепенно административные барьеры с дорожки, по которой бежит бизнес, а просто предлагает бежать по параллельной дорожке, на которой таких барьеров не существует». Правда, и на этой дорожке могут появиться «желающие поучаствовать при распределении прибыли, но это уже отдельный разговор». Однако как перейти на эту «параллельную дорожку» ведения бизнеса? Есть три задачи решения этого вопроса. Нужно устранить правовые основания таких административных барьеров перехода госуслуг в электронном виде, содержащиеся в федеральных законах, затем — устранить такие же основания в законах субъектов Российской Федерации и, наконец, те же основания, содержащиеся в подзаконных нормативных правовых актах, и потом уже — в административных процедурах, реализуемых в практике регулирования бизнеса.

Что касается федеральных законов, то речь идет именно о периоде перехода к предоставлению услуг в электронном виде, поскольку на этом этапе не предполагалось решение всех проблем правового регулирования процедур предоставления госуслуг. Задача состоит в том, чтобы выявить и устранить содержащиеся в федеральных законах типичные препятствия для перехода к предоставлению госуслуг в электронном виде, основываясь на анализе 74 приоритетных услуг, о которых уже говорилось, и тем самым обеспечить возможность такого перехода.

В результате анализа выявлены такого рода типичные препятствия. Первое из них — это требование о предоставлении заявителем запроса документов и иных материальных объектов, например, автомашины, исключительно на бумажных носителях путем личного предоставления, или же — почтовым отправлением. Второе — это необходимость усиления взаимодействия госорганов с заявителем путем направления соответствующим лицам соответствующих писем, а также межведомственного взаимодействия путем направления соответствующих писем и ведения журналов учета на бумажных носителях. Третьим препятствием является прописанная в законе необходимость личного взаимодействия заявителя с госорганом в целях совершения отдельных действий и процедур. И четвертое — это необходимость получения результатов предоставления госуслуги исключительно на бумажном носителе лично или почтовым отправлением. Причем, в каждом федеральном законе эти положения сформулированы самым разным образом. Но в любом случае, эти четыре типичные положения препятствуют переходу к предоставлению госуслуг в электронном виде.

Дина Крылова

«Экономическая политика по улучшению предпринимательского климата — институциональные проблемы» — так назвала свой доклад президент Межрегионального общественного фонда «Деловая перспектива» Дина Крылова. Сейчас налицо факт принятия всевозможных прогрессивных законов: по конкуренции, по развитию малого и среднего предпринимательства - принимаются федеральные, региональные и муниципальные программы, направленные на содействие ведению бизнеса. Принят эффективный закон ФЗ-294 о контроле и надзоре, который сразу заработал, так как содержал жесткие ограничения и процедуры. Принят пакет антикоррупционных законов. Есть много сфер, представители которых хотели бы перейти на саморегулирование, а есть противники саморегулирования. Но в любом случае, есть продвижение в реализации экономических реформ. Однако «количественные изменения никаких не могут перейти в качественные, и предприниматели не могут сказать, что за годы реформ климат для их деятельности существенно улучшился», считает Дина Крылова. В этом смысле государство с развитой рыночной экономикой отличается от государства с переходной экономикой, как автомобиль с автоматической коробкой передач отличается от автомобиля с ручной коробкой передач — для того, чтобы совершить качественные преобразования, необходимо действовать комплексно: включить нужную передачу, нажать на педаль газа, одновременно плавно отпуская сцепление. В экономике у нас это не получается — машина даже с места плохо трогается.

Для того чтобы у нас произошли институциональные изменения, «игроки, как государственные, так и частные, и общественные организации, должны понимать, что жить по новым правилам игры будет выгоднее и безопаснее», добавила она. Но принимаемые законы, по мнению Д. Крыловой, «содержат много компромиссных, половинчатых решений, которые, по сути, ничего не меняют, но при этом формально, «технически» свидетельствуют о том, что проблема якобы решена. Самое главное — они не обеспечивают неотвратимости санкций для должностных лиц за несоблюдение соответствующих положений закона. И самое тревожное, без чего невозможно двинуться вперед - это отсутствие равенства всех граждан перед законом. Предприниматель может в споре с контрагентом, обладающим большим административным ресурсом, быть сто раз правым, но в итоге все равно проиграть». А потому даже при наличии инструментария в виде принятых законов предприниматели часто продолжают играть по старым правилам, а многие законы остаются таковыми только на бумаге. Это видно и на примере административных регламентов, которые технически вроде бы соответствуют требованиям, но не регламентируя ответственность должностных лиц, мало что меняют по сути. Как с этим бороться?

— Для того, чтобы новые законы заработали и институциональная среда менялась, должна быть обеспечена неотвратимость санкций для всех, кто не следует требованиям закона, безо всяких исключений, — сказала Дина Крылова. — Люди должны быть мотивированы на то, чтобы соблюдать устанавливаемые правила, чтобы это для них было связано с меньшими издержками и рисками. В России же у того, кто пытается действовать по закону, очень часто возникают проблемы, а не их облегчение, хотя законы-то принимаются как раз для того, чтобы облегчить жизнь предпринимателям!

Залогом экономического роста, как полагают приверженцы неоинституциональной теории, является эффективная организация, эффективное управление и эффективное регулирование экономики. Технические факторы сами по себе не обеспечат экономического развития, если они не подкреплены ограничениями, санкциями и их неотвратимостью для всех.

— Но в России можно безнаказанно использовать должностные полномочия для личных выгод, — отметила Дина Крылова, — а получение административной ренты — в порядке вещей, коррупцией не считается. Есть категория людей, находящихся «над законом», и в такой среде предприниматель продолжает действовать по неформальным правилам. Вот почему роль бизнес-ассоциаций огромна, констатировала Д. Крылова, — они могут информировать власть о проблемах в предпринимательстве, обеспечивают обратную связь по поводу правоприменения и баланса интересов.

На конференции выступили также начальник Управления контроля органов власти Федеральной антимонопольной службы России Людмила Солонцова, первый заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Юрий Тихомиров, председатель Общественного совета при Управлении Роспотребнадзора по Московской области Наталья Чудакова.

Завершая встречу, директор CIPE по России и Украине Майк Шлайфер высоко оценил актуальность и итоги конференции. Особо ценно то, отметил он, что в выступлениях многих участников речь шла не только о необходимости снижения административных барьеров, но и о важности изучения накопленного опыта и оценке проделанной работы, что весьма значимо для дальнейшего улучшения предпринимательского климата в России. CIPE, сообщил он, совместно с российскими партнерами готовит еще ряд проектов, которые призваны содействовать более успешному достижению этой важной для российского бизнеса цели.

Николай Вуколов, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Полины Фроловой и Никиты Бензорука