«Коллекции» умонастроений российского общества

2 февраля в Высшей школе экономики прошел научный  семинар по теме «Гражданский климат, историческая память и стиль жизни», организованный Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ.

Научный руководитель Центра, первый проректор ВШЭ Лев Якобсон предоставил слово Елене Петренко, директору по исследованиям Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), доценту факультета социологии ВШЭ. Она представила участникам некую, по ее собственным словам, «коллекцию данных», собираемых Фондом на основе опросов населения. «Из всякого опроса мы стараемся что-то выбрать. ФОМ изучает с особым вниманием гражданский климат и гражданские отношения, в чем большая заслуга Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ», — сказала Е.Петренко. Докладчица напомнила, что в прошлом году она разъясняла участникам семинара, как Фонд измеряет по новой методике гражданский климат. При поддержке Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора был составлен перечень тестовых вопросов, позволивших измерять и фиксировать «ветер, шум, холод, температуру и другие параметры гражданского климата». Но до сих пор в полной мере повторить этот тест ФОМу не удавалось. Хотя отдельные вопросы задавались регулярно в рамках ежемесячных опросов общественного мнения и мега-опросов по технологии Георейтинга.

Летом прошлого года Фонд современной истории заказал ФОМ небольшое исследование, в котором фигурировали три вопроса. Профессиональные историки составили перечень событий, имевших место в последние пятнадцать лет (1985-1999 годы) в России. Респонденты изучали карточку, в которой было перечислено сорок событий, и должны были сказать, какие события они знают и помнят. Причем, отвечая на второй вопрос, они должны были назвать важные события и указать, какие события, по их мнению, носили отрицательный характер.

«В ходе исследования был проведен ряд зондажей, сюжет оказался весьма интересным и интерпретация результатов исторического зондажа увлекла участников проекта. В течение минувшей осени был запущен еще один проект «ФОМ-Мем» и уже имеются его результаты. Показательно, как респонденты отвечали на вопрос: «Как вы думаете, когда закончилась перестройка?». Примерно 40 процентов сказали, что она не закончилась и продолжается. Такая, несколько неожиданная, реакция и побудила к тому, чтобы «наложить представления об этом периоде российской истории на гражданские установки респондентов».

Елена Петренко

Упомянутая «коллекция» зиждется на опросах, проведенных ФОМ в 2007-2011 годы в тесном сотрудничестве с Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ. По результатам опросов были выявлены три идеологемы — мировоззренческие синдромы гражданского климата. Прежде всего, это синдром ответственности (личной): «чувствую ответственность за то, что происходит в нашем городе (поселке, селе), что происходит в стране, что происходит в моем доме, во дворе». Во-вторых, синдром солидарности: «в нашей стране среди людей больше согласия, сплоченности; меня окружают люди, готовые объединяться для решения проблем, не касающихся их лично; большинству людей можно доверять; власти понимают и учитывают интересы таких людей как я». И синдром личной активности: «я готов к действиям вместе с людьми, интересы которых совпадают с моими интересами; мне приходилось совершать поступки на благо других людей, заниматься благотворительностью».

Е.Петренко представила ряд слайдов с данными опроса осени 2009 года, когда Россия «входила» в экономический кризис, и марта 2010 года, когда наметился выход из кризиса. Распространенность этих установок определяла гражданский климат в РФ в рассматриваемый период. Что же это за установки?

• Гражданская: солидарность и лояльность властям, социальная ответственность, личная активность и альтруизм (8 процентов осенью 2009 года и 10 процентов в марте 2010 года);
• Патерналистская: солидарность и лояльность властям, отсутствие социальной ответственности, низкая активность и альтруизм (соответственно, 12 / 7 процентов);
• Обывательская: отсутствие солидарности и лояльности властям, отсутствие социальной ответственности, личная активность и альтруизм (31 / 20) (именно обывательский синдром лежит в основе высоких рейтингов (личностных) доверия премьер-министру и низких (институционных) — правительству (институту, возглавляемому премьер-министром).
• Партикулярная (индивидуалистская): отсутствие солидарности и лояльности властям, личная ответственность, личная активность и альтруизм (13 / 17).
• Депривация: отсутствие солидарности и лояльности властям, социальной ответственности, активности и альтруизма (27 / 35).
• Другие (неидентифицируемые): (95 / 11).

Причем данные касаются всего населения России в среднем. «Гражданская установка осталась по уровню значимости практически неизменной (снизилась лишь с 8 до 10 процентов). Патерналистская установка «упала» с 12 до 7 процентов, и в принципе это значимое понижение. Обывательская установка снизилась с 31 до 11 процентов (весьма существенное понижение). Индивидуалистская партикулярная установка незначительно возросла, а все влияние кризиса фактически ушло на расширение сферы депривации, то есть полного отчуждения, отсутствия солидарности, социальной ответственности и лояльности властям, активности и альтруизма, — заметила, комментируя данные, Е.Петренко. — Это цифры прошлого года, и я привела их, чтобы предъявить результат, свидетельствующий о том, что эта наша аналитическая стратегия социографии, в общем-то, полезна и эффективна».

Затем директор по исследованиям Фонда «Общественное мнение» продемонстрировала еще одну «коллекцию» и динамику регулярно собираемых данных. К их числу относится институциональное доверие (Совету Федерации и Государственной думе). И видно, что зона доверия здесь значительно уже. Что касается готовности респондентов к акциям протеста, то вопрос звучал так: «Скажите, пожалуйста, в последние месяцы вы замечали или не замечали недовольство и готовность людей участвовать в акциях протеста?». «Замечал», — так ответили 38 процентов опрошенных. «Не замечал» — 59 процентов (это данные от 16 января 2011 года). По данным на 8 ноября 2009 года, эти цифры составляли соответственно 32 и 64 процента. А 26 декабря 2010 года они выглядели так: 32 и 65 процентов. Кстати сказать, после Нового года этот индикатор показывает нарастание протестных настроений, что связано с ростом цен на услуги ЖКХ.

Еще один вопрос звучал следующим образом: «Как вам кажется, в последний месяц готовность людей участвовать в акциях протеста растет, или идет на спад?». На это 31 процент респондентов (на 5 процентов больше, чем в декабре) ответили, что готовность людей нарастает, и 2 процента сказали, что они не замечают такой готовности. Еще вопрос: «Для усиления борьбы с коррупцией предполагается ввести ряд новых мер. Скажите, какие меры вы одобряете и какие не одобряете среди предложенных, в том числе привлечение граждан к разработке и проведению антикоррупционных мероприятий». И вот 29 процентов (против 20 процентов) выступают за то, чтобы граждане участвовали в этих мероприятиях. Вопрос о личной готовности участвовать в акциях протеста (замер сделан 16 января 2011 года): 38 процентов опрошенных заявили, что они испытывают недовольство и готовы участвовать в акциях протеста, а 53 процента отметили, что не испытывают недовольства и готовности участвовать. Между тем, в результате замера 8 ноября 2009 года эти цифры выглядели соответственно так: 27 и 67 процентов.

«Когда политтехнологи, консультирующие некоторые думские фракции, увидели эти цифры, — сообщила Е.Петренко, — они заметно занервничали и стали говорить, что это просто «караул». Я возразила, что никакого «караула» нет, что всего 38 процентов испытывают недовольство и готовы участвовать в акциях против 53 процентов!», — продолжила докладчица, вновь обратив внимание участников семинара на то, что это — средние цифры по всей стране, среди всех опрошенных. Те же самые средние цифры характеризуют такие показатели, как межличностное доверие и сплоченность граждан: 79 процентов полагают, что с людьми надо быть осторожными, 17 процентов считает, что большинству людей можно доверять, 11 процентов опрошенных уверены, что среди людей больше сплоченности и согласия, а 80 процентов убеждено, что среди граждан наличествует больше несогласия и разобщенности.

О том, что чувствуют ответственность за происходящее в своем городе и селе, заявили 43 процента, что не чувствуют таковой — 44 процента. Причем, чем выше статус населенного пункта, тем граждане более готовы брать на себя ответственность за свой город. «Если бы мы попытались сейчас измерить составляющие гражданского климата в нашей аудитории, то, ясное дело, показатели вышли бы совсем другими, потому, что значительная часть аудитории, процентов 80, включена в различные гражданские инициативы и организации», — сказала директор по исследованиям ФОМ.

Е.Петренко представила слайд, характеризующий гражданский климат в различных слоях общества, на котором изображены две женщины-пенсионерки примерно одного возраста: но на одном — старуха с усталым взглядом и глубокими морщинами на лице, повязанном традиционным русским платком, а на другом — хохочущая светская дама в ярком красном платье и парике надкусывает, «играя» глазами, конфету из рук кавалера ее возраста. «Трудно предположить, — заметила Е.Петренко, — что гражданские установки у двух этих женщин одинаковы». С помощью имеющейся методики организаторы опросов попытались справиться с неоднородностью стилей жизни. Ведь очевидно, что стиль жизни у этих двух женщин абсолютно разный.

Как «прочитать» стиль жизни? Самое банальное и простое — это то, что доступно наблюдению. «Наблюдению, по сути дела, доступно потребление, пользование теми или иными услугами, товарами, свобода передвижения в географическом пространстве, включенность граждан в Интернет-пространство и прочее. Надо сказать, что ФОМ при проведении опросов уже с 2006 года предъявляет респондентам карточки с вопросом: «Что вам приходилось делать за последние год-два из ниже перечисленного?». В этой карточке перечислено порядка одиннадцати различных практик: брать кредит в банке, оформлять кредит в магазине, работать за компьютером, пользоваться Интернетом, ездить за границу, иметь дело с иностранной валютой, пользоваться услугами косметических салонов, летать на самолетах, приобретать спортивные товары и/или туристическое снаряжение, заниматься в фитнес-центре или спортивном клубе, пользоваться услугами доставки товаров на дом, получать дополнительное образование, повышать квалификацию… Это весьма удобный тест, с помощью которого можно структурировать респондентов на разные «осмысленные» группы», — заметила Е.Петренко.

С помощью аналитических приемов ФОМ удалось выделить четыре стиля жизни или, правильнее — потребительского стиля, наиболее распространенных среди населения России. Первый стиль, когда ни одну из современных потребительских практик люди в своей жизни не используют. К этому стилю относится старшее поколение жителей российской провинции, завершившие трудовую биографию представители низко доходных слоев городской и сельской провинции: 61 процент старше 55 лет; 58 процентов с образованием не выше среднего общего.

Второй стиль характеризуется переходом от традиционного к современному образу потребления «через» освоение кредитных карточек. Были случаи, что за последние два года люди брали кредит в банке, оформляли кредит в магазине, но при этом компьютерами не пользуются, за границу не ездят, очень редко летают на самолетах, изредка пользуются косметическими салонами, повышают образование и занимаются спортом. По преимуществу это женская (61 процент) и к тому же наиболее «продвинутая» часть жителей провинциальных городов, поселков и сел трудоспособного возраста (73 процента людей от 25 до 54 лет).

К третьей группе, олицетворяющей современный стиль потребления, относятся люди, работающие за компьютером и пользующиеся Интернетом, кредитными практиками, но, по сути дела, главным для этой публики является жизнь в Интернете. Изредка они пользуются другими практиками.

И, наконец, четвертая самая маленькая группа лиц, тех, кто ездит за границу и пользуются всеми практиками.

Эти группы и исповедуют упомянутые четыре стиля жизни, у которых, как оказалось, установки совсем разные. Традиционный стиль потребления характерен в основном для старшего поколения жителей российской провинции. По состоянию на январь нынешнего года к этой группе относится 42 процента российского населения, они не пользуются ни одной из практик, те, кто либо уже закончил свой трудовой путь, либо приближаются к этому рубежу. Это низкодоходная группа, у которой доминирующим эмоциональным состоянием является раздражение или потерянность. У этой группы показатели гражданского климата близки, как показывает опрос, к протестным настроениям.

Что касается особенностей исторической памяти и исторического сознания, то выявились пять событий, которые являются положительными (или не вредными) и пять событий вредных, плохих. К хорошим событиям отнесен вывод советских войск из Афганистана (37 процентов), причем во всех упомянутых группах. Перестройку и выборы первого президента России оценила, как хорошее событие, пятая часть опрошенных — по 22 процента, вывод советских войск из Германии — 20 процентов (что стало определенной неожиданностью), принятие конституции РФ — 19 процентов.

А к пяти событиям, которые названы плохими, нанесшими вред стране, отнесены авария на АЭС в Чернобыле и дефолт 1998 года (по 20 процентов опрошенных), первая чеченская война (19 процентов), приватизация (13 процентов) и перестройка (11 процентов). Как видно, отношение к перестройке неоднозначное. На прямой вопрос: «Как вы считаете, перестройка принесла стране больше хорошего, чем плохого?» 58 процентов этой группы ответили, что «больше плохого».

Позиция следующей группы характеризуется уже переходом от традиционного к современному стилю потребления. По сути дела, к этой группе относится категория трудоспособных жителей российской провинции. Причем, 60 процентов из них — это женщины, 73 процента трудоспособного возраста с 25 до 54 лет, средний уровень образования, 33 процента заняты на должностях специалистов, 40 процентов — на рабочих должностях. Их путь к современному потреблению пролегает через кредитные практики, но компьютерами они не пользуются. Но, тем не менее, часть из них уже приобретает туристическое снаряжение, посещает косметические салоны, треть — и это важно — больше ответственности берет на себя, освободившись от патернализма. Треть владеет, хотя бы на минимальном уровне, иностранным языком. Что касается исторической памяти, то здесь опять перестройка входит в пятерку событий, которые нанесли вред стране (8 процентов), а что она принесла пользу — 25 процентов. А на прямой вопрос: «Перестройка принесла больше хорошего или плохого стране?» 57 процентов ответили, что «она принесла больше плохого». Идеологически эта группа ближе к первой.

Группа, характеризуемая современным стилем потребления, для которой Интернет является средой обитания, местом работы, досуга. Преимущественно это молодые люди, 50 процентов их моложе возраста 30 лет, и 32 процента находятся в возрасте от 31 до 45 лет. За компьютером они проводят время и дома, и в компании друзей, и на работе. Все остальные потребительские практики используются ими по мере необходимости за одним исключением: они живут в Интернете, и им не нужен другой мир, они не ездят за границу и весьма редко перемещаются в реальном физическом пространстве, редко летают самолетами (только 8 процентов). У каждого второго из них наличествует ответственность за свою судьбу, которую они берут на себя, среди них самый низкий уровень протестных настроений. У этой группы историческая память «в основном школьная, не проявленная». Как дело полезное оценило перестройку 28 процентов таких людей, а то, что она нанесла стране вред, считает 11 процентов. Тем не менее, на прямой вопрос 27 процентов ответили, что перестройка принесла стране больше пользы, но 40 процентов по-прежнему воспроизводят стереотип, согласно которому перестройка принесла стране больше плохого.

И, наконец, четвертая группа — это деловые люди, которые уже в принципе не зависят от пространства. Это профессионалы крупных и столичных центров, они подходят к пику своей профессиональной карьеры, 75 процента из них в возрасте свыше 45 лет, они заняты на должностях руководителей и специалистов, у двух третей материальная обеспеченность выше среднего. Они пользуются всеми благами цивилизации, а среди потребительских практик нет таких, которыми бы они не пользовались. Особенность этой группы состоит в том, что все они как один ездят за границу и что в отличие от представителей предыдущих групп Интернет для них — это не пространство жизни, а инструмент для жизни. Большая часть из них владеет иностранным языком. Их историческая память отличается от предыдущих групп. Среди позитивных событий они выделяют вывод советских войск из Афганистана (41 процент), перестройку (36 процентов), президентские выборы 1991 года (33 процента, то есть — каждый третий), Конституцию РФ — тоже почти каждый третий опрошенный, и Декларацию о государственном суверенитете России — 28 процентов. К отрицательным событиям они отнесли первую чеченскую войну и дефолт 1998 года, аварию на Чернобыльской АЭС, приватизацию и события августа 1991 года. Они на прямой вопрос о перестройке ответили «с перевесом в позитив» — 43 процента, считают, что перестройка принесла стране больше хорошего, чем плохого.

В этой группе самый благоприятный гражданский климат: 21 процент против 17 считает, что большинству людей можно доверять, 15 процентов против 11 полагают, что в России больше сплоченности, чем разобщенности, 54 процента против 43 чувствуют ответственность за происходящее в их городе, 40 процентов против 33 несут ответственность за то, что происходит в стране, но протестные настроения у них ничуть не ниже, чем в среднем по стране. Более того, за этой группой еще числятся и протестные действия, которых не удалось обнаружить ни в одной другой группе. Каждому пятому присущ, быть может, и декларативный, но политический консьюмеризм, то есть отказ от покупки товаров из той или иной страны по политическим мотивам.

Затем Е.Петренко ответила на вопросы участников форума. В частности, что касается объема выборки состоявшихся опросов, отметила она, стандартные, общенациональные опросы охватывали полторы, две и три тысячи респондентов. Если говорить о приведенных данных, то они основаны на опросе двух и трех тысяч человек. Был также проведен в 2009 году опрос по технологии Георейтинга, в котором число участников в регионах (числом 63) составило 34 тысячи человек — примерно по 500 респондентов в каждом регионе. В 2010 году параметры Георейтинга были аналогичными, а в нынешнем году уже участвуют все регионы страны. «Но наиболее существенным является тот факт, — заметил в связи с этим Л.Якобсон, — что там содержатся именно репрезентативные данные по каждому региону».

Что такое патернализм? Это, в общем-то, солидарность и лояльность властям при отсутствии социальной ответственности, личной активности и альтруизм. Если говорить об обывательской установке, то она характеризуется отсутствием солидарности и лояльности властям, отсутствием социальной ответственности. А партикулярная установка — это, по сути дела, индивидуалистская установка. «Если я правильно понял вопрос, — вновь вступил в разговор Л.Якобсон, — то речь ведь идет не столько о перечислении всех установок, сколько о том, являются ли эти названия ярлыками или интерпретационными терминами». «Скорее, конечно, это термины интерпретационные, хотя за словом «солидарность» стоит конкретная формулировка вопроса и конкретные ответы на него», — заметила Е.Петренко.

Категория населения, для которой компьютер стал жизненной обыденностью, продолжала Е.Петренко, через короткий промежуток времени, повзрослев, будут уже опережать уходящее поколение. Наши исследования свидетельствуют о том, что на жизненную арену, даже можно сказать, в деловую и политическую жизнь входит новое поколение, социализация которого проходила уже в новой России, и это совсем другие люди, у которых система ценностей значительно отличается от предыдущих поколений.

«А могли бы вы с помощью вашего метода анализа предсказать события в Тунисе, в Египте, на Манежной площади?» — спросили из зала. «Ну, разве только по звездам, наверно, хотя на самом-то деле вопрос серьезный, — сказал первый проректор ВШЭ. — Думаю, это не тот случай, когда можно что-то предсказать более или менее однозначно. Но ведь речь идет по большому счету о некой модели, которая какие-то аспекты реальности, с одной стороны, явно ухватывает, и мы это видим, но ухватывает, как и каждая модель, не все аспекты. На практике такие вещи проверяются с позиций прогностических возможностей. Всегда, если мы ухватили что-то существенное, но «боковое», это для нас все равно важно, ценно, интересно, но на этой основе мало что можно прогнозировать. А вот если мы ухватили что-то из ядра, то появляются прогностические возможности. Какова в свете сказанного ваша собственная оценка того, что вы ухватили?».

«Конечно, с помощью средних цифр по стране предсказать события, к примеру, на Манежной площади нельзя. Я так думаю, что даже если бы были в Египте или Тунисе вопросы типа: «Готовы ли вы принять участие в протестных событиях и предсказать с точностью до дней эти события?», верный ответ не дал бы никто. Но можно было бы определить некоторое нарастание напряженности», — ответила Е.Петренко. Но Л.Якобсон задал еще один уточняющий вопрос: «Выстроенная вами структура модели, данная кластеризация, позволяет ли ухватить какие-то характеристики, которые расширяют прогностические возможности в том или ином отношении?». «Я думаю, что скорее — да, — ответила Е.Петренко. — Хотя собственно прогнозные попытки расчета мы не предпринимали. Впрочем, пожалуй, об этом стоит подумать».

Ирина Мерсиянова

Затем на семинаре прошло обсуждение представленного доклада. Директор Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Ирина Мерсиянова высказала готовность оказать методическую помощь ФОМу. «Мне кажется, что надо провести методический эксперимент в отношении вопроса “Как вам кажется, в последний месяц недовольство, готовность людей участвовать в акциях протеста растут, или идут на спад?”». Она положительно оценила прогностические возможности предложенной Е.Петренко методологии, которая может продуктивно применяться в режиме форсайт-исследований.

Лариса Никовская, ведущий научный сотрудник института социологи Российской академии наук (РАН) отметила, что методологически между гражданским обществом и властью всегда, по определению, присутствует конфликт, «ибо это — актуализация противоречий между монолитом, суверенностью, государственной властью и плюрализмом гражданских интересов, которые представлены партикулярными интересами многообразных гражданских групп и движений». И очень важно, чтобы этот конфликт, всегда играющий роль обратной связи, не был выражен в деструктивной форме. Ведь «Манежка» — это утяжеленность конфликта между гражданскими структурами, миграционными конфликтными процессами. И эта нерешенность национального миграционного момента в России наложила определенную специфику. А ведь аналогом противоположного свойства являются «Кущевки», которые тлеют по России везде и всюду годами, десятилетиями. И если бы в Кущевской не убили 12 человек, включая детей, то общество не возмутилось бы той степени уродства и деградации, до которых само оно дошло в начале 2010-х годов! И дошло оно до этого потому, что имитационность, фальшь, которые начинают нас всех раздражать больше даже, чем откровенный авторитаризм, довели нас до метастазирования негативных, разлагающих процессов взаимодействия активных акторов общества с властью, до вот этого уже деструктивного явления. А ведь люди взрываются стихийно еще и потому, что в России нет институциональных каналов для выражения растущего протестного социального напряжения. Вот отчего у нас местом для дискуссий порой становится Манежная площадь, а не Государственная дума, Совет Федерации и иные «переговорные площадки». «Именно поэтому я заканчиваю фразой о том, что если публичное пространство и публичная политика будут принимать у нас уродливые формы, и тем более — имитационное выражение, то тогда действительно все наши взаимообъяснения между активной частью общества в лице гражданского общества и властью будут принимать внеинституциональную форму социального взрыва. А еще хуже — форму социального метастаза в виде плодящихся у нас Кущевок и будут давать симптом Кондопоги», — сказала Л.Никовская.

Татьяна Бородина, жительница Ярославля и студентка магистратуры факультета государственного и муниципального управления ВШЭ, считает важным проведение подобных исследований в условиях, когда очень остро ощущается нехватка специалистов по работе с населением и тех, кто вообще способен дать какие-то методические рекомендации по результатам этих исследований. «Я специально уже в достаточно серьезном возрасте проучилась два года на факультете Вышки, чтобы улучшить свои знания по работе с населением. Но, к сожалению, я не чувствую тех знаний, которые бы мне были необходимы по данному поводу», — прямо призналась магистрант. И все дело в том, что совершенно нет методик по работе с населением, которые должны опираться на научные исследования.

Владимир Якимец

Некоторые соображения по существу доклада высказал Владимир Якимец, главный научный сотрудник Института системного анализа РАН. «У меня сложилось впечатление, что выделенные в докладе группы являются группами с пересекающимися полями, — сказал, в частности, он. — То есть жестко отделить патерналистскую установку от партикулярной не удалось. Существуют где-то «заплетания». И если бы уменьшить количество этих установок, то, быть может, удалось бы создать что-то, что указало бы воздействие на эти группы различных решений и эксцессов типа кризиса. Этого я, к сожалению, в докладе не увидел». По мнению Якимца, когда речь идет о симптомах солидарности, активности и ответственности, то возникает желание «увидеть нижнюю часть пирамиды». Он указал, что сейчас в ЖКХ идет необъяснимый рост тарифов, рушатся здания и одновременно государство «вбухивает» в эту сферу большие деньги. А из представленного доклада видно, что респондентам прямо поставленного на этот счет вопроса не прозвучало. А что творится со здравоохранением?! Но это тоже нижняя часть пирамиды. И также на этот счет респонденты вопроса не услышали. Однако если таких вопросов не задается, считает он, то тогда разделение на группы в каком-то смысле начинает «подвисать». То есть, по мнению В.Якимца, лучше бы уменьшить количество групп, но «связать их с ключевыми характеристиками жизни человека».

Весьма эмоциональным и содержательным стало выступление старшего научного сотрудника Центра Эллы Памфиловой. «А что есть объединяющего в недовольстве, свойственном всем перечисленным в докладе группам? — задалась вопросом она. — Что объединяет благополучную в материальном смысле группу, психо-эмоциональное состояние которой весьма неблагополучно, с другими группами? Ведь недовольство нарастает, и оно видоизменяется. У каждой группы свои поводы для недовольства, но есть и нечто единое для всех групп». Конфликты тоже бывают разные. Есть конфликты развития, есть — застоя. «Я полагаю, что нынешний конфликт между властными структурами и гражданским обществом — это бег по кругу, бесконечный тупик, — сказала она. — И мы не выходим на новые этапы развития, к модернизации политической системы. А модернизация все чаще начинает восприниматься, как пресловутая перестройка, которая глазами большинства людей все равно воспринимается в негативном смысле, как нечто неудавшееся».

Мы боимся сейчас социальных взрывов, продолжала Э.Памфилова. Но ведь есть и пассивное социальное сопротивление. Ведь может быть внешне пассивный, но на самом деле очень сильный социальный протест элиты. Ее протестом, скажем, является отъезд на постоянное место жительства за рубеж, и психо-эмоциональное состояние внутри этой группы так же неблагополучно, как у людей в целом по стране, потому что нет творческого развития, не видно нормальной, здоровой конкуренции. И наше общество в целом больно. Как считает Памфилова, власть мало общается с населением, не знает его реальных потребностей, не интересуется ими. «Я вспоминаю, что мы, будучи в свое время депутатами Государственной думы, выходили к людям, мы были в самой гуще тяжелейших событий, мы разговаривали с людьми, люди нас знали. И мы могли быстро принимать нужные решения, — сказала Памфилова. — А что происходит сейчас, что собой представляют нынешние депутаты Госдумы? Они не перед людьми отчитываются, их же не выбирают, а назначают партии…». По мнению Э. Памфиловой, в условиях отсутствия в стране системного подхода к развитию, когда нет системы профессиональной подготовки различного уровня, невозможно системно решить проблемы ни ЖКХ, ни здравоохранения.

На семинаре выступили также профессор ВШЭ Е. Шомина, президент Российского центра развития добровольчества Г. Бодренкова, заведующий отделом социологии регионального фонда «Информатика для демократии» В. Римский, старший научный сотрудник Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Д. Рогозин, доцент, кандидат социологических наук кафедры МГУ имени М.В. Ломоносова и социальной инженерии Российского государственного социального университета (РГСУ) В.Катаева.

Итоги дискуссии подвел Л.Якобсон. «Материал, представленный Е.Петренко, мне показался чрезвычайно интересным, — сказал, в частности, он. — В нем оказалось довольно много неожиданного, скажем, отношение к перестройке, или тот факт, что вывод советских войск из Германии, воспринимается позитивно во всех слоях. Кластеризация, на мой взгляд, далеко небесспорна, и я не уверен, что это наиболее плодотворный способ кластеризации с точки зрения мобилизации возможностей представленного материала». Отметив, что выступления участников форума «были разными», но дискуссия, тем не менее, «не распалась», Л. Якобсон высказал мнение, что доклад, «стало быть, ухватил нечто очень важное, быть может, и находящееся в основании айсберга».

«Года три назад, — заметил далее первый проректор, — я начал писать статью под названием «В преддверии политики», но за массой дел так и не закончил эту работу. Я вспомнил сейчас о той статье, потому что в нашем случае эти слова точно характеризуют, где мы находимся. Причем, сейчас уже ближе, чем три года назад, когда я об этом писал. А находимся мы как раз в преддверии политики. И об этом говорится в представленном докладе, являющемся одной из первых и немногих попыток, которые прощупывают эту новую реальность структуризации участия людей в общественной жизни, причем не просто в том, чем занимается наш Центр исследований гражданского общества и некоммерческого сектора, а в не институционализированной общественной жизни».

Зададимся вопросом, почему в России политтехнологи стали отождествляться с политической наукой? «Да потому, — считает Л.Якобсон, — что они работают на процент на выборах. Им важны средние величины, и это «тянет» социологию. За этим в подтексте стоит состояние политической жизни в качестве манипулирования. Я не идеализирую 1990-ые годы. И мне странно слышать, когда говорят, что вот, мол, было в 1990-ые годы телевидение, не то, что теперь! А что было-то? Была конкуренция манипулированием между командами Березовского и Гусинского, но и те, и другие, это данность, манипулировали. А теперь просто наступила монополия манипулирования. Кому-то больше нравится одно, кому-то — другое. Но характерно, что состоянию тогдашнего общества (именно общества, а не политического режима) соответствовала политика как манипулирование. И вопрос только в том, кто на этой площадке оказывался сильнее. А вот теперь налицо преддверие политики. Ибо само общество так меняется, что оно уже не поддается манипулированию. А если и поддается, то не на столько, как раньше. Происходят какие-то процессы. И отсюда-то и проистекает необходимость структуризации, кластеризации, видения того, кто и на что готов. К выборам это не имеет прямого отношения, и поэтому гораздо менее интересно политтехнологам, и как следствие — гораздо менее интересно социологам. А процесс идет, нарастает, его надо изучать с разных сторон. Вот почему нет ничего удивительного в том, что кластеризация небесспорна. Но здесь вызревает сам предмет, общество, а не просто общественные организации, НКО, которыми наш Центр больше всего занимается. Сейчас на наших глазах происходит нечто совсем другое, и на этой базе непременно состоится настоящая политика. Нечто похожее происходило в России ровно сто лет назад, а чем кончилось? Все может пойти в одну сторону, а может — в другую. И именно поэтому бессмысленно ждать от докладчицы ответ на вопрос: «А что вы прогнозируете через три года?». Но все равно нам нужны такого рода модели, конкурирующие между собой. Их необходимо развивать, проецировать на реалии, проводить исследования», — заключил первый проректор Высшей школы экономики.

Николай Вуколов, новостная служба портала ВШЭ

Фото Ивана Морякова