Власть и насилие на Востоке и Западе: цивилизационное столкновение

В ВШЭ прошла первая конференция, посвященная теме власти и насилия в незападных обществах, организованная магистерской программой «Политические вызовы современности» при поддержке Отдела истории Востока Института востоковедения РАН и Центра африканских исследований Института всеобщей истории РАН. 180 исследователей из 10 стран обсудили взаимосвязь таких понятий как «власть» и «насилие» применительно к миру за пределами Западной Европы и Северной Америки. О некоторых открытиях и исследовательских находках этой конференции рассказывают председатель ее научного совета Алексей Рябинин и председатель организационного комитета Григорий Лукьянов.

Власть и насилие: природа взаимоотношений

Алексей Рябинин: Любой разговор о восточных обществах в какой-то момент переходит к проблеме власти. Почему? На мой взгляд, это связано с тем, что именно власть, государство регулирует жизнь большинства восточных обществ. Так было в прошлом (хотя были и исключения, об этом как раз шла речь на одной из секций), так происходит и сейчас. В противоположность этому в западных странах (а наша историческая наука традиционно фокусируется именно на истории этих стран) общество может оказывать влияние на власть через такие общественные и политические институты, как гражданское общество, самоуправление, частная собственность, выборность властей, независимый суд и пр.

Большинство философов, анализировавших власть и различные властные практики, как прошлого, так и настоящего (Платон, Аристотель, Гоббс, Вебер, Люкс, Даль, Парсонс, Арендт, Фуко и многие другие) высказывали различные идеи о природе, сущности и формах реализации власти. Мне близка идея Ханны Арендт о том, что в каждом обществе власть концессуальна, то есть большая часть общества согласна с тем, что делает власть, какую бы степень жестокости она ни проявляла. Например, в Цинском Китае в конце династийного цикла, когда ситуация была достаточно тяжелой, по распоряжению властей солдаты проводили регулярные проверки на рынках и тех, кто не подходил под соответствующие критерии (попрошайки, больные, бедняки), приводили в соседний ямынь и рубили им головы. С точки зрения современного общества — необоснованное насилие, с точки зрения и китайских властей, и большей части населения Цинской империи — это нормальная практика. Ведь ни власть, ни общество не могут прокормить этих бедолаг, и если их оставить в живых, то это приблизит неизбежные смуты, восстания, крах династии и неисчислимые смути для всего населения империи.

Если мы говорим о «не-Западе», то делать это нужно не так, как мы привыкли говорить о Европе, а с использованием иной методологии и иной системы координат

Лукьянов Григорий Валерьевич
преподаватель Школы исторических наук

Или мы видим в новостях впечатляющую картинку: 12-летний мальчик из ИГ (международной терриристической организации «Исламское государство», деятельность которой запрещена в ряде стран, в том числе в России) собирается резать горло йезиду. Что это? С нашей точки зрения — это кошмар и ужас. С точки зрения адептов ИГ — это нормальная реализация власти, потому что йезиды не имеют права на существование в ИГ, их там вообще не должно быть. В каждом обществе существует свой уровень насилия, и в глобализирующемся мире неизбежны цивилизационное столкновения разного понимания, что есть насилие, а что власть.

Различные представления о власти и насилии в «западном» и «незападных» обществах исторически складывались в течение тысячелетий. Они стали значительным элементом политической культуры каждого общества и серьезно влияют на принятие членами этих обществ политических решений.

Причина различий

Григорий Лукьянов: Как складывались эти различия — один из основных вопросов, ответы на которые мы хотели найти на конференции. Начать стоит с того, что сам по себе термин «незападные общества» был использован далеко не случайно. Во-первых, он подчеркивает необходимость посмотреть на мир за пределами Европы и Северной Америки с иной точки зрения: если мы говорим о «не-Западе», то делать это нужно не так, как мы привыкли говорить о Европе, а с использованием иной методологии и иной системы координат. Во-вторых, незападные общества отличаются своим разнообразием, что делает крайне трудным, если не невозможным, выстраивание для них общих закономерностей и установок. Если сравнивать азиатские (восточные) и африканские общества, то легче будет долго рассказывать об их различиях, нежели найти что-то общее между ними и уж тем более с Европой.

Причины различий

Алексей Рябинин: Одним из определяющих факторов, обуславливающих исторические различия, например, восточных и западных обществ и политий, является наличие или отсутствие в древности и средневековье «варварской» периферии. Если мы посмотрим на карту Евразии того времени, то увидим, что к северу от основных оседлых обществ существовала огромная по протяженности кочевническая периферия (номады). Постоянная военная угроза с их стороны приграничным территориям Китая, Индии, Ирана и Малой Азии в разной степени определяла степень жесткости государственных структур этих земледельческих обществ.

На мой взгляд, степень «этатизации» этих обществ зависела от протяженности границ номадов и оседлых земледельцев. Одно дело, когда Китай по всей своей северной границе соприкасался с миром номадов, другое дело, когда кочевники, а вслед за ними и мусульманские завоеватели, имели возможность вторгаться в Индию лишь на относительно небольшом участке северо-западной границы. В Китай кочевники вторгались сотнями тысяч и постоянная внешняя угроза требовала формирования жесткой вертикальной структуры власти, способной быстро и своевременно обеспечить мобилизацию многочисленной армии, а также снабжение ее провиантом и вооружением. В связи с этим у китайского государства не должно было быть никакой «общественной» оппозиции, способной помешать ему выполнить свой долг: обеспечить существование общества. Для этого были все средства хороши. Отсюда и жесткие методы управления: государство в идеале должно было дотягиваться до каждой деревни, определяя земельный надел каждого крестьянина (введение надельной системы).

В свое время много говорилось о восточном деспотизме и азиатском способе производства, которые отличают восточные общества от западных. Но понятие «деспотизм» — расплывчато и субъективно

Рябинин Алексей Леонидович
заведующий Кафедрой всеобщей и отечественной истории

Совершенно другая ситуация была в Индии. Влияние кочевников, а в последствии и агрессивных мусульманских завоевателей на индийское общество было значительно более слабым: они не несли угрозу всему социуму. Поэтому трансформации подверглись лишь государственные структуры, а кастовая община, хотя и претерпела некоторые трансформации, но в основе своей оказалась нетронутой.

Единица «деспотизации»

Алексей Рябинин: На новой площадке мы возобновили успевшую состариться, но не утратившую, а лишь приумножившую свою актуальность дискуссию о дихотомии Запад-Восток, природе и сущности власти, государстве и обществе в Азии и Африке. В свое время много говорилось о восточном деспотизме и азиатском способе производства, которые отличают восточные общества от западных. Но понятие «деспотизм» — расплывчато и субъективно. Разные ученые понимают его по-разному. «Деспотизм» сложно пощупать и измерить. Для того, чтобы говорить о степени «деспотизации» общества, необходимо найти единицу этой «деспотизаци». В связи с этим я предлагаю типологизировать восточные политии по уровню проникновения государственных институтов «в глубину» восточных обществ, а также по степени «жесткости» этих государственных институтов. В этом случае мы можем выделить как минимум два предгосударственных типа политий — горские демократии и общества номадов, а также 7-8 типов оседлых государственных образований. Данная концепция призывает обратиться как к опыту российских, так и зарубежных исследователей, вызывает различные по своей сути отклики, поэтому служит необходимому «оживлению» современного востоковедения и африканистики.

Григорий Лукьянов: В течение двух дней конференции удивительно успешно и плодотворно работали 12 секций, в рамках которых состоялось около 30 тематических сессий. В центре внимания оказались проблемы исторического генезиса властных институтов и представлений о власти и насилии в мусульманских обществах Ближнего и Среднего Востока, государствах Восточной, Юго-Восточной Азии, африканских обществах. Помимо того, эффективной можно считать работу и двух круглых столов, прошедших в рамках конференции. Рассказать обо всех интересных идеях и достижениях коротко не получится при всем желании.

Впервые в таком масштабе нам удалось представить Вышку широкому кругу авторитетных исследователей востоковедов и африканистов из регионов РФ и других стран в качестве эффективной и перспективной площадки для научных изысканий и дискуссий в данной области знаний.

Мы постарались создать такие условий работы, при которых молодые исследователи и студенты смогли представлять свои исследования и дискутировать на равных с авторитетными профессорами.

Алексей Рябинин: Мне представляется, что на этой конференции всех проблем мы, конечно, не решили, но некий набор представлений о власти и насилии (в самых разных аспекта) в незападных обществах, все-таки, был получен. Общим же является одно: в них существует свое собственное представление о сочетании власти и насилия и оно очень существенно отличается от аналогичных представлений в западных обществах.

Григорий Лукьянов: Нам еще предстоит детально проанализировать полученные материалы. В итоге мы подготовим публикацию самых интересных докладов в формате сборника научных статей, а видео-версии выступлений будут размещены на портале и официальных сайтах наших партнеров.

Перспективы востоковедения и африканистики в Вышке

Алексей Рябинин: Востоковедение и африканистика сегодня очень популярные направления. Сильные исследовательские центры есть не только в Москве и Питере, свою исследовательскую традицию и перспективные исследования предлагают наши коллеги во Владивостоке, Воронеже, Екатеринбурге, Казани, Калининграде, Липецке, Нижнем Новгород, Уфе и т.д. В московской Вышке задолго до появления Школы востоковедения на факультетах мировой экономики и мировой политики, прикладной политологии (кафедра всеобщей и отечественной истории), права работали сильные востоковеды и африканисты.

Многих из них нам удалось собрать на конференции и представить ВШЭ российскому экспертному сообществу с новой для них стороны. Большим подспорьем оказалась поддержка со сторон Института образования. На магистерской программе «Политические вызовы современности», академический совет которой выступил организатором конференции, собралась серьезная команда исследователей. Их профессиональные интересы лежат в нескольких плоскостях: с одной стороны, политологии и истории, а с другой — востоковедения. Магистрантам, которым предстоит работать над содержанием школьного образования, необходимо взглянуть на многие социально-политические процессы с точки зрения незападного мира, и прошедшая конференция им в этом помогла.

У нас есть хорошие возможности для того, чтобы создать в НИУ ВШЭ объединенный востоковедно-африканистский центр, в работе которого принимали бы участие специалисты востоковеды и африканисты со всех факультетов и департаментов. Это позволило бы вывести исследования данного профиля на принципиально новый уровень и использовать накапливавшийся в течение многих лет потенциал.